Дана Стар - Немой крик

Я попыталась скинуть грязную свинью со своего немощного тела, колотила руками и ногами его мясистый живот, захлёбывалась в собственных слезах. Бесполезно! Мерзавец даже мельком не почувствовал моих жалких брыканий. Я настолько ослабла, что с трудом могла дышать.

В конце концов он сделал то, что планировал. Стянул с себя штаны, вытащил уродливый член из трусов и начал интенсивно водить мозолистой рукой по твёрдому, налившемуся кровью стволу, с каждой новой секундой ускоряя ритм движений. Одной рукой – выродок дрочил, а другой – одержимо шарил по моим бёдрам и больно хватал за грудь, оставляя синяки на чувствительной коже. А я в этот страшный момент билась в безмолвной истерике, давясь слезами, утопая в собственной ничтожности.

Но всё же он этого не сделал. Не лишил меня девственности. Из-за угроз Григория. Подонок поимел меня поверхностно. Ровно через две минуты мучений ублюдок кончил, поливая мои ноги горячим, липким белком. Выпустив пар, мерзавец удовлетворенно обмяк, но всё ещё продолжал массировать свой вялый огрызок и огромные, обросшие густой растительностью яйца. Он делал это в порядке очереди. А когда возбуждение поутихло, нелюдь прошипел:

– Спасибо, милая… – Тяжело дыша. – Ты – настоящее сокровище.

Я не слышала его восторженных откликов. Ничего не слышала! Кроме глухих ударов собственного сердца, которое беспощадным автоматом вколачивалось в рёбра. Мне хотелось лишь одного… Как можно скорее отправиться к родителям.

Когда я пришла в себя, поняла, что нахожусь на огромном корабле, сплошь заставленном металлическими контейнерами. Вероятно, это было грузовое судно. По палубе туда-сюда шныряли мужчины в тельняшках, выполняя разнообразную работу. Интересно, знают ли они, что на их судне происходят чудовищные вещи? И никто, никто не вправе помешать этому! Всем плевать. Главное, чтобы деньги вовремя платили.

Тот самый ублюдок, который только что поглумимся над моим телом, перекинул меня через плечо и потащил в неизвестном направлении, напевая себе под нос весёлую частушку, одновременно покуривая самокрутку. Меня накрыла апатия. Сил на борьбу не осталось. Мне хотелось орать во всё горло. Звать на помощь, умолять о пощаде! Драться до последнего вздоха, отстаивая свои права. Бесполезно. У меня нет голоса. Нет родных и близких. Я жалкое ничтожество. Никому я не нужна. Никто искать не будет. Не человек я. А вещь. С которой в праве делать всё, что вздумается.

– Эй, Боцман! Ты где шляешься? Как обычно, да? Червяка своего дёргаешь?

Мы подошли к одному из контейнеров, рядом с которым, покуривая дурь, стояли несколько неизвестных мужчин в застиранных матросках.

– Заткнись, капитан Барбоса! Я успел. Эта последняя. Коли уже давай ей жопу, спать укладывай и жрать айда. Чёрт! Как же бухнуть охота.

– Ты глянь, довольный какой! Что, поимел небось эту цыпочку? Башкиров если узнает – сам тебя поимеет. На торги выставит, яйца подрежет и платье напялит. Станешь вылитой тёлкой. Там на этом, как его там… А! Грёбаном Ко-Ронге тебе цены не будет. Извращенцев до хрена хватает.

– Иди ты на хер! Да не узнает он. Я же её это… только потрогал.

– Ну смотри, не подставляй товарищей. С нас тоже спросят. В бумагах сказано, что она целка.

– Ага! Целее некуда! Ну всё, харэ трепаться. Коли давай!

Я нервно дёрнулась, когда чья-то грубая рука задрала мне юбку.

– Классная. Попка-то ураган! Кукольная, миниатюрная, но мягонькая… Я б вдул!

– Заткнись уже и слюни подбери! Эта элитная шлюха тебе не по карману. Она, говорят, особенная.

Они заржали, а я жалобно застонала, когда почувствовала жгучий укол в области ягодицы, за которым последовал не менее грубый шлепок. После укола, примерно через пару минут, я почувствовала, как куда-то улетаю. В иную реальность. Такую тихую, беззаботную. В которой хочется остаться навсегда. Мышцы слабеют, разум отключается, и я засыпаю, пока чёртовы ублюдки бездушно швыряют меня в один из тех грязных, покрытых ржавчиной контейнеров, в котором холодно, моторошно и воняет навозом. Вместо одеяла – отсыревшая солома, вместо туалета – железное ведро.

– Сладких снов, куколка! Жаль отблагодарить за услуги не чем. Я сейчас на мели.

Надменный хохот, противный скрип металла, и беспросветная, пугающая тьма. Это конец. Назад дороги нет и не будет.

Я уже давно потерялась во времени. То открывала глаза, то проваливалась в сон. Периодически меня рвало и тошнило. То ли от бесконечной качки, то ли от наркотика, то ли от голода, то ли от всего этого разом. В контейнере было холодно и темно. А ещё, как оказалось, там я находилась не одна. В ржавой клетке для обезьян, жалобно постанывая, забившись в дальний угол, лежала ещё одна девушка.