Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Женька, привет! Приходи ко мне, а?

— А что случилось?

— Просто в гости зову. Почему что-то случиться должно?

— В гости к тебе я, вообще-то, завтра собиралась. А сейчас рассчитывала на тихий одинокий вечер перед телевизором. У Димыча моего девочка завелась — подрос мальчик, оказывается. Так что они сегодня где-то тусуются. А у меня — расслабон.

— Жень, ну приходи. Вместе расслабляться будем.

— Не поняла, а «наполеон» печь и мясо жарить ты когда собралась? Все — завтра?

— Ничего я жарить не буду. Не хочу.

— Поподробнее давай. Что произошло?

— Да ничего не произошло, говорю же тебе. Просто сижу одна. И настроение препаршивое.

— А киндеры твои где?

— Кто где. У всех — свой праздник. Кроме меня, конечно. Все вернутся утром.

— Как это? А «железное правило»?

— А, это… Киндеры повырастали. И плюют теперь на любые правила вообще. Надо — сами себе установят.

У меня действительно была железобетонная убежденность, изо всех сил вдалбливаемая мною в их детские головы, в том, что где бы, с кем бы и до скольки бы они ни загуляли вечером, ночевать нужно дома. Вечер в гостях хорош: чем позднее время — тем разговоры становятся душевнее, тем меньше хочется отрываться от теплой дружеской компании и тащиться по ночному городу домой, вместо того чтобы, досидев часов до двух ночи за столом, еще часок поболтать, уже лежа в постели. Никогда дневная беседа не бывает столь искренней и задушевной.

Но потом будет утро в чужом доме. А утро — самое, можно сказать, интимное время суток, когда выплывающий невесть из каких глубин сна разум только настраивается на пребывание в реалиях мира земного и более склонен реагировать на брюзжание невыспавшегося организма, чем на требования здравого рассудка. И вы, хмурые и несчастные, изо всех сил заставляете себя улыбаться неотдохнувшим хозяевам, сталкиваясь у сантехнических помещений, и мечтаете только об одном: добраться до собственного дома, где можно будет, «не делая лицо», плюхнуться наконец в родную кровать и по-настоящему выспаться, потеряв еще половину дня.

Допускаю, что существуют люди-жаворонки, бодро чирикающие и готовые к подвигам в пять часов утра, но я — не из них. И первая осознанная мысль, всплывающая у меня в сонном еще состоянии — это тоскливая мысль о том, что день все-таки начался, и нужно заставить себя встать, ну, и далее — по распорядку. Естественно, пережить этот, можно сказать, стрессовый ежеутренний синдром гораздо легче дома. Чего я и старалась всю жизнь придерживаться всеми правдами и неправдами. И детям своим пыталась внушить эту же мысль. Но, как видно, — плохо старалась.

— Ну так что, придешь? Учти, во мне сейчас суицидальные поползновения просыпаться начинают. Это я к твоей совести взываю.

— Ну, раз дело так обстоит — куда ж я денусь? До крайности дело доводить не станем. Жди, минут через двадцать буду.

Нет, все-таки, Женька — настоящая подруга. И то — потому, что тоже сидит сейчас одна. А лежал бы у нее муж на диване, разве сорвалась бы она вот так, на ночь глядя, ко мне? Да и я бы не позвала ее — совесть бы не позволила вносить разлад в чужую семейную жизнь — никакой муж на свете не придет в восторг от подобной ситуации.

Я еще раз перечитала записку. Больно. Ну и дура. Знаю, что дура, но все равно — больно. Прошлась по комнатам. В доме кавардак — черт обе свои ноги переломает. Сторожевая собака дрыхнет без зазрения совести. Перешагнула через него, чуть не упала, а он даже лапой не пошевелил. Делать не хочется ничего совершенно. Я, кажется, «наполеон» печь собиралась? — Не будет никаких «наполеонов».

Нет никакого повода. Потому что нет никакого праздника. Для меня, во всяком случае. Надоело. Они гуляют, а я, как всегда, буду полночи сегодня и полдня завтра пахать на кухне, чтобы устроить праздник в честь самой себя? Хватит. Дети выросли, стали эгоистами, и спектакли о счастливой семье для душевного равновесия им больше не требуются.

Что я делала не так? Если честно — наверное, не так — все. Прежде всего то, что они живут без отца. Я, кажется, вечно буду винить себя в этом. Что бы они ни говорили. Потому что, если бы наш бывшенький папочка не был им нужен, не рванул бы сейчас Тошка к нему, да еще — с ночевкой. А кстати, он же никогда не ночевал там. То есть — вообще никогда. Неужели этот тип воспылал отцовской любовью именно сегодня? Целенаправленно — мне назло. С него станется. И нынешняя женушка не возразила? Своих пусть рожает! Нечего чужих использовать. А коли уж берешь — так бери всех четверых. И со всеми четырьмя устраивай себе праздник души, а не с самым маленьким и безответным.