Джессика Клер - Последняя надежда (ЛП)

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я ее, потому что мне неприятно слышать, как она это говорит.

У нее глаза наполняются слезами, и она выглядит такой грустной.

– О, Ава, – говорит она, слегка пожимая мне руку. – Ава. Ава. Ава. Просыпайся. Я всегда делала то, что хотела.

А потом она уходит, уходит в воду, а Годзилла отдаляется все больше и больше. Все покидают меня, и я плачу еще сильнее. У меня продолжает дрожать рука.

– Ава. Ава, детка.

У меня снова дрожит рука, и я смотрю, чтобы увидеть, как краб схватил ее, и снова встряхиваю ее.

– Проснись, – говорит мне краб, и в нем слышится голос Рафа.

Я распахиваю глаза и медленно моргаю. В комнате темно, а кровать подо мной мягкая. Там есть с одной стороны окно и мини-жалюзи, и солнечный свет проникает через них. Кто-то держит мою руку на краю кровати. Повернувшись, я вижу великолепное лицо Рафа и облизываю губы.

– Эй.

– Тебе приснился кошмар, детка, – говорит он, сжимая мне руку. – Прости, что разбудил тебя, но ты плакала.

– Ты уходил от меня, – бормочу я, все еще чувствуя слабость. – Все меня бросают.

– Это все морфий. Тебе просто снятся сумасшедшие сны.

– Не оставляй меня тоже, – говорю я ему.

– Не буду, детка. Ты моя.

– Мне это нравится, – сонно говорю я ему. – А теперь я возвращаюсь ко сну.

Он тихо хихикает.

– Ладно, Ава. Я сейчас приду.

Он снова сжимает мне руку, и я теряю сознание.

Проснувшись через некоторое время, понимаю, мне нужно пописать, но мое плечо убивает меня, а во рту как будто пустыня. Раф дремлет в своем кресле, прислонившись головой к моей ноге и держась за мою руку. Его темные кудри повсюду, лицо небрито, и похоже, он не отходил от моей постели. Мне открывается хороший вид на него, и я просто смотрю со вздохом удовольствия. Я могла бы смотреть на него вечно.

Но мой мочевой пузырь настаивает на обратном. Я сжимаю его руку, чтобы разбудить, и мужчина вскакивает на ноги, резко выпрямляясь.

– Привет, – тихо говорю я.

У него теплеет взгляд, глядя на меня.

– Привет, детка.

У меня мурашки бегут по коже от того, как он произносит это случайное прозвище.

– Мне нужно воспользоваться ванной комнатой.

Раф помогает мне встать с кровати, и я отмахиваюсь от него, чтобы он ушел, и занимаюсь своими делами, а когда выхожу из ванной, он настаивает, чтобы я вернулась в постель. Да, чувствую себя хорошо, просто я уставшая и слабая. Ну, это и мое плечо – дерьмо. Не могу расслабиться. Что-то не так.

– Где мы находимся?

– Мой остров. «Слезы Господа».

Он подходит ко мне, аккуратно укладывая одеяло вокруг меня.

– Как ты себя чувствуешь?

– Дерьмово, – говорю я ему.

Словно ощутив мою жажду, он берет с тумбочки кувшин, наливает мне стакан воды и подносит ко рту. Я тянусь за ним, но замечаю, что мое больное запястье обмотано бинтом, а на мизинец наложена шина. Он помогает мне выпить, и я снова ложусь на подушки, чувствуя слабость. У меня в голове проносятся воспоминания о Дювале и Розе.

– Наверное, я все испортила, да?

Я стараюсь говорить об этом небрежно, но к моему ужасу, на глаза наворачиваются слезы.

– О, детка, нет, – бормочет Раф, прикасаясь к моей здоровой руке.

Он поглаживает и потирает мне руку, лаская меня. Просто трогает меня везде, где только может.

– Ты отлично справилась. Все просто пошло не так. Такое бывает.

Все пошло не так, и теперь Роза мертва. Я прошла через ад, чтобы попытаться спасти ее. Рисковала своей жизнью ради нее, и все это время она понятия не имела, что я в опасности. Она по-настоящему рисковала только тогда, когда я появилась. Помню ее крик, и то, как она упала на меня, когда Дюваль выстрелил в нее.

– Я не смогла спасти ее, – шепчу я, сморщив лицо, и начинаю всхлипывать.

– Я знаю, детка, знаю.

Он садится на кровать, нежно прижимая меня к себе.

Конечно, он знает. Его лучший друг тоже умер. Я прижимаюсь к нему и плачу. Я уродливая плакса, и рыдаю у него на груди, как мне кажется, целую вечность, смачивая ее жалкими слезами, соплями и несчастьем.

Я убила свою подругу. Позволила ей умереть.

– Ты не могла защитить ее, детка. Она выбрала свой путь.

Он поглаживает меня по спине, успокаивая.

– Ты сделала все, что смогла. Мы сделали все возможное. Иногда этого просто недостаточно.

В его голосе тоже слышится боль, и я знаю, он чувствует то же, что и я. Он думает о Гарсие, даже когда я плачу о Розе. В конце концов, мои рыдания превращаются в икоту, и Раф прижимает меня к груди, укачивая и успокаивая.