Дарья Волкова - Ох, Мороз, Мороз...

Паша посмотрел на Ингу. Она спит поверх одеяла, на ней синяя шелковая пижама. Он сам подарил ей, после того, как Инга рассказала, какое он произвел на нее неизгладимое впечатление тогда, в офисе «Т-Телеком». В котором сейчас ввели внешнее управление. Значит, яхтинг победил. А месяц назад Павел получил очень неожиданное сообщение. Точнее, фото. На снимке была Алена на фоне здания «Мадрид-Барахас». В руках она держала такое знакомое ему свидетельство о разводе. И улыбалась. Он написал ей одно слово — «Удачи». И точно понял, что теперь эта страница его жизни перевернута окончательно. И только он сам решает, что будет на новых страницах.

Павел сходил в душ. Потом поприседал. Выпил стакан апельсинового фреша. И пошел домагиваться до спящей на кровати девушки. У совы сегодня овуляция. Грех терять такой шанс. Мало ли что ждать год. Ждать — это так трудно.

Он лег рядом, прижался голой грудью к женской спине и запустил руку под шелк. От приобретенных в юности привычек трудно избавиться. Как привык эту девчонку лапать в пятнадцать лет — так руки сами и тянутся.

— И кому не спится в ночь глухую? — сонно пробормотала Инга.

— Мужу твоему. Которого ты собираешься через два дня бросить аж на три недели. Как он будет тут несчастный без секса, ты подумала, жестокая женщина?

— Я могу тебя по телефону… того…

— Не вздумай! — фыркнул Павел и сильнее сжал ладони. Офигенная у нее грудь. Как раз под руку, упругая и нежная. — Я больше этими извращениями не занимаюсь.

— Для кого извращения, а для кого и… — Инга не договорила и зевнула.

Пашу кольнула совесть. Ну правда, спит же человек, а он как чокнутая овуляшка, секс по расписанию и прочая чушь…

— Ладно, извини, — он с сожалением убрал ладони с бархатистых теплых полусфер. — Спи.

— Эй, а ну верни, как было.

Он тихо рассмеялся и вернул. Прижался плотнее и зашептал на ухо.

— Будешь скучать по мне?

— Уже начала.

Он ласкал ее медленно, тщательно, неторопливо. И раздевал так же. Зачать ребенка можно в любой позе, но законы физики никто не отменял. Физика в Пашиной жизни сыграла свою важную роль, и теперь ею тоже пренебрегать не стоит. Поэтому наверх мы Ингу Михайловну не пустим — да она особенно и не стремится, ей нравится отдавать инициативу ему. Пусть побудет внизу, чтобы то, что должно, затекло как можно глубже.

Она тихонько охнула, когда Паша взял ее. Взгляд из-под полуопущенных изогнутых ресниц был такой, как надо. Изящные лодыжки на его плечах лежали тоже как надо. И можно приступать.

Не торопиться. Гладить и ласкать руками идеальную упругую грудь. Поддаться притяжению женских рук — и наклониться. Целовать. В какой-то момент все ушло на задний план, оставив только удовольствие — свое и ее. И все поглотили их сначала медленные и плавные, а потом короткие и яростные движения друг навстречу другу. А потом, после острого пика удовольствия, он лежал, устроив Ингу на себе, и гладил ее по спине. Полежи так, девочка. Не шевелись.

Я никогда ни о чем не просил. Но сейчас… Одно, маленькое, одно-единственное чудо. Пожалуйста. Не ради меня, ради нее.

Его пальцы там умиротворяюще, так нежно и почти невесомо касались ее спины, что, кажется — сейчас, после взрыва наслаждения — самое время уснуть. Но Инга не засыпала. Тихонько гладила его руку — плечо, предплечье, запястье.

Ее мужчина. Ее теперь уже муж. Мужчина, которого она знала близко. Которого понимала как себя. И все же была между ними одна тайна. Странная и болезненная.

Их близость была всегда очень честной. Сладкой. Откровенной. Но у этого есть и обратная сторона. Тело своего мужчины она знала до самых мельчайших деталей. И знала, что в очень интимном месте у него есть два небольших шрама, которые Инга нащупала только языком. Не специально. Просто он так стонал, что отказать в удовольствии исследовать там языком все, Инга не смогла.

И теперь знала… она, в общем-то, и раньше знала, но тогда получила явное подтверждение. Нет никаких мужских таблеток-контрацептивов. А Павел сделал специальную операцию.

Это стало для Инги тогда откровением и потрясением. Но она не стала спрашивать. Инга была не то, чтобы уверена — она просто знала — если Павел не сказал сам, значит, есть причина. А еще она не то, чтобы знала — но очень, до дрожи надеялась, что это решение не касается ее. И что дело не в том, что Павел не хочет детей в принципе. Он не хотел детей в той семье, от той женщины. А с ней… а у них… Их ребенка он будет любить. Знала, верила, надеялась — такой вот дикий сплав эмоций. Только вот… В конце концов, они меньше полугода женаты. Говорят же — надо пожить для себя.