Виктория Свободина: Вынужденная помощница для тирана

Поздно ночью, после того, как уложила Матвея, закрывшись в ванной Тирана, с трепетом и большим предвкушением надела на себя жемчужный наряд. Макияж красивый, маникюр и прическа у меня еще с вечера остались очень даже приличными, только что глаза подвела черным контуром, сделав себе длинные стрелки в арабском стиле. Смотрю на себя в зеркало, с удовольствием верчусь и вновь не узнаю. Образ и правда очень похож на Клеопатру. Во всяком случае, не хуже. Платье завораживает своей красотой и эротичностью. Я словно древняя восточная царица. Во взгляде тайна, искушение, глубина. В таком платье хочется всегда держать голову высоко поднятой, спину ровной, а походку сделать мягкой, кошачьей игривой.

Переминаюсь с ноги на ногу. Одно неудобство — трусики. Точнее, та белая полоска жемчуга, что их обозначает. Не знаю, нарочно ли так сделано или нет, но жемчуг впивается мне между ног и ягодиц, причем довольно сильно. Я ощущаю каждую жемчужинку, это смущает и одновременно очень нравится, а при каждом шаге от трения жемчуга я все больше завожусь.

Выглядываю из ванной. Тиран вольготно разлегся на постели. Не спит. Ждет. Смотрит хищно, улыбается предвкушающе. Василиск поманил меня пальцем, мол, выходи, девица, не стесняйся, покажи свою красоту.

— А музыка есть? — полюбопытствовала я. — Мне бы какую-нибудь медленную, но в то же время задорную мелодию.

— Для тебя все что угодно, дорогая.

Тривэ потянулся к телефону, что-то там нажал, подключился к колонкам. По комнате разлилась музыка. Довольно известная композиция как раз словно созданная для презентации себя в танце. Я вновь скрылась в ванной и на этот раз для начала показала ножку в туфельке на высокой шпильке. Завлекательно ей помахала, и далее в дело пошла рука. Тоже так музыкально и эротичненько продемонстрировала конечность, страстно обхватив косяк. Тихонечко подхихикиваю. Так все, надо серьезнее быть. Мужчина ждет.

Закусила губу и решительно распахнула дверь, встав в наиболее удачную для своих форм позу. Показала себя, соблазнительно выгибаясь в разных ракурсах, и продолжила танец.

— Мария, вы восхитительны, — хрипло прокомментировал Тиран, когда я оказалась возле постели и встала на колени возле мужчины. Приобняла присевшего на край кровати Василиска за торс и хитро заглянула в глаза. — Вот как мне теперь быть?

— В каком смысле? — спрашиваю, а сама уже взялась за ремень Тирана, принявшись нетерпеливо его расстегивать. В сидячем положении белый жемчуг еще сильнее в меня впивается. Хочу!

— Я настолько впечатлен и покорен, что вряд ли уже когда-нибудь смогу еще на кого-либо положить глаз, даже если вдруг захочу.

Это Василиск к чему? Вопросительно смотрю на мужчину. Тривэ берет меня за подбородок, наклоняется и властно целует, а затем подхватывает, крепко прижимает к себе и увлекает за собой на кровать. Тиран лежит на спине, а я на нем. Владимир подхватывает меня под бедра, при этом продолжая целовать, и вдруг я ощущаю, как жемчужная нить между ног натягивается все сильнее и трется о меня вверх и вниз — это Тиран потянул ожерелье, натягивая его и заставляя двигаться в нужном ему ритме. Я просто схожу с ума от удовольствия.

Жемчужная нить вдруг треснула. Жемчуг посыпался по покрывалу, но на это уже никто почти не обратил внимания. Лишь Тиран быстро встал, приподнял меня на секунду над кроватью и скинул на пол покрывало вместе с жемчугом, осыпавшимся по паркету с тихим стуком.

Праздничная ночь выдалась очень жаркой. Начало этого года мне очень нравится, если все в таком же духе продолжится, я буду только за.

Праздничные дни пролетели быстро и незаметно. Почти каждый день мы с Матвеем куда-то ездили — елки, цирки, детские спектакли и интерактивы, а еще часто гуляли в празднично украшенных парках и площадях. Прямо вспомнила детство. Здорово праздники пролетели, только под конец Матвейка приболел и слег с простудой. И что сделал Тиран? Правильно, отправил меня в мини-отпуск, им лично оплачиваемый, чтобы я могла сидеть с мальчиком. Хорошо быть большим начальником.

Во время болезни малыша стала с ним как никогда близко. Очень жалко было маленького человечка. Первые два дня мы с ним валялись в обнимку в большой папиной постели, смотрели мультики и лечились, а Коуч преданно лежал в ногах, боясь потревожить своего молодого хозяина, и даже в игрушки свои не хотел играть, пока малыш был вялым и сонным. Кажется, собака по-настоящему переживала и боялась за мальчика. Ребенок же в моменты слабости так трогательно лежал у меня под боком, прижавшись щекой к руке, что просто слезы наворачивались. Не могла себе отказывать в удовольствии приласкать Матвея, чмокнуть в пылающую щеку или нос.