Холли Шиндлер - Две недели до любви

Мой телефон вибрирует. Я нерешительно поднимаю его со стола.

– Эй, Челс, это я, – тихо говорит Гейб. – У тебя там часы рядом есть?

Я смотрю в правый нижний угол экрана:

– Полночь.

– Ты ведь знаешь, что это значит?

– Настал день, которого мы с тобой ждали все лето.

– День, которого я ждал с того момента, как встретил тебя, – поправляет меня Гейб. – Люблю тебя.

– Ммм, – отвечаю я. – И я тебя люблю.

Я выключаю телефон и перевожу взгляд на курсор. Он подмигивает, словно пихая меня под ребра. Словно говорит: Ну давай, пиши уже свое письмо.

Вместо этого я нажимаю «удалить черновик» и выхожу из почты.

Царапка толкает дверь в мою комнату и с мяуканьем подходит ко мне. Вспрыгивает на кровать, сбивая мою сумочку, и на одеяло падает компас. Клинт думает, что я потеряла его, когда мы катались на квадроциклах… Знаю, нехорошо с моей стороны. Ему так нравился этот прибор. Но компас нас спас, и у меня не хватило духу с ним расстаться.

Я поднимаю его и ложусь, свернувшись клубком вместе с Царапкой. Наши головы лежат на подушке. Я смотрю на его милую сонную мордашку и немножко завидую тому, как просто он живет. Ему-то никогда не приходилось иметь дело с таким хаосом, какой царит сейчас в моей жизни. Он никогда не чувствовал, что сердце его перетягивают, словно канат.

Я кладу старый компас Клинта рядом с собой на подушку. Сегодня его стрелка указывает в царство сна.

Это место мне знакомо. Дом ее родителей. В детстве мы с Грегом и Тоддом гоняли на великах по двору Кензи, а она сидела на крыльце. Огромные очки на носу, книга на коленях. Тогда у них с Рози не было ничего общего. Но, возможно, пытаюсь я убедить себя, возможно, мне будет хорошо с девушкой, которую я знаю так давно. Может, именно это мне и нужно…

Я паркуюсь на обочине дороги и бегу к крыльцу, потея так, словно спешу на собеседование по работе.

Я стучусь, закрываю глаза и стараюсь дышать ровно. Мысли у меня разбегаются, и я представляю раскидистый венерин башмачок в высокой зеленой траве около курорта. Я вижу проблески зацелованной солнцем кожи. Мои ноздри заполняет чистый, сладкий, словно персик, запах мыла; в ушах звенит смех.

Когда дверь открывается, сначала я вижу только простое белое платье. Но затем я вижу, что на грудь спадают волнистые каштановые локоны, и внутри у меня все сжимается. Не блондинка.

Я поднимаю глаза и, увидев лицо Кензи, поневоле чувствую разочарование. Я пытаюсь загнать поглубже свою грусть от того, что она – не Челси.

– Все хорошо? – спрашивает Кензи, слегка наклоняя голову.

– Плечо немного побаливает, – вру я.

– Ой. – Она хмурится и, пользуясь предлогом, касается моей руки.

– До свадьбы заживет, – говорю я ей и бегу открыть дверь грузовика. Надеюсь, этот джентльменский жест сотрет из ее памяти то, как странно я повел себя на крыльце.

Гейб сообщает о нашем прибытии у стойки регистрации, и клерк одаривает нас самым подозрительным взглядом, с которым я сталкивалась за всю жизнь. Гейб стойко встречает этот взгляд, словно говоря: «Давай, скажи, чем ты недоволен». У меня же просто нет времени переживать о том, что он подумает. Я словно раскачиваюсь на огромных качелях.

Мы с Клинтом целуемся в грузовике, и от нашей страсти запотевают стекла.

Гейб называет в честь меня звезду.

Мы с Клинтом играем в боулинг.

Гейб и те два года, что мы проходили, держась за руки.

Клинт и то ошеломительное волнение, которое у меня вызывает одно прикосновение к его руке.

Гейб и липкая патока, в которую превращается мое сердце от его романтичных жестов.

Гейб, славный, милый Гейб, думаю я, вспоминая все моменты нашей совместной истории: долгие ночные разговоры по телефону, поцелуи на пороге, танцы допоздна, совместные обеды в школьном кафетерии. А больше всего я думаю про мою больничную кровать, о том, что его лицо было первым, что я увидела, открыв глаза после операции.

Мы пообещали друг другу остаться вместе, после того как пойдем в колледж.

Ну хорошо. Я немножко свернула с прямого пути. Но это было только временное помешательство. Летний романчик. Ну и что такого? У всех такие случаются. У всех.

И что же я тогда сейчас думаю? Зачем пытаюсь переосмыслить свою жизнь? С чего мне бросать такого прекрасного Гейба Росса ради какого-то парня, с которым меня связывает лишь трехнедельная интрижка?

Гейб был рядом в самый трудный год моей жизни. Он любил меня, когда весь мой мир развалился на части. И я тоже его любила. Люблю. Конечно, с Клинтом было по-другому. Но по-другому ведь не значит лучше, правда?