Евгения Перова: Нет рецепта для любви

Раздался звонок в дверь. Шариков залаял и ринулся в прихожую, крыса юркнула под плиту, а кошка Гамлет насторожила уши.

– Ура! – закричала Наполеон.

– А это еще кто?

– Это обещанный врач, Катерина Полякова! – ответила Киви, тоже слегка оживившись.

Катерина ворвалась как цунами. Она была рослая, пышная и жаркая: куртка нараспашку, белый халат расстегнут, в вырезе розовой кофточки видна сдобная грудь, слегка прикрытая фонендоскопом.

– Ну, что тут у вас?

– Кать, представляешь, он ничего не помнит! И в обморок упал почему-то. Я давление померила – ничего особенного, сто двадцать на восемьдесят.

– Понятно. Что пили, товарищ?

– Да не помнит он ничего!

– Не помню я ничего…

– Так, давайте всё сначала.

– Ну, в общем, Наполеошка вчера вечером гуляла с Шариковым. Видит – на лавочке сидит этот товарищ и пытается прикорнуть. На улице – мороз, а он в одной рубашоночке.

– Ага, хорошенький такой!

– Ну ты Наполеона знаешь. Короче, она привела его домой. Говорит, спиртным от него не пахло. Ночь он проспал, а утром – вот, ничего не помнит.

– С ума от вас сойдешь! Как можно приводить домой совершенно незнакомого человека, да еще в непонятном состоянии? Ладно, Наполеон, а ты-то куда смотрела?

– Я тут при чем? – взвилась Киви. – Я только утром пришла. Наполеошка в Питер уезжает, Пифагор в Лондоне, а меня она вызвала за зверьем присматривать.

– Хорошенькое приобретение для вашего зоопарка. Вот только такого зверя вам и не хватало. Хотя бы Пифагор дома был!

– Ты не знаешь Пифагора? Наполеошка снежного человека приведет – он не заметит.

– Это верно. А если бы он умер тут у вас? «Скорую» ты не догадалась вызвать?

– Кать, ну не умер же, – возразила Ира-Наполеон, которая все это время растерянно переводила взгляд с одной подруги на другую. – А «Скорую»-то зачем? Просто человек выпил и спать хотел…

– Выпил! Ты же говоришь: не пахло? А вдруг он наркоман?

– Да нет, не похоже.

– Не похоже! Много ты видела наркоманов? А если он маньяк?

– Послушайте, девушки. – Предполагаемый маньяк наконец опомнился и прорвался в бурный девичий спор. – Нельзя же так. Я, конечно, ничего не помню, но пока все слышу и даже что-то понимаю. Никакой я не маньяк. И не наркоман. Даже не алкоголик.

– Откуда вы знаете? Вы же не помните ничего.

– Я уверен.

– Уверен он…

– Ну откуда, откуда я могла знать, что он утром ничего не вспомнит? – всхлипнула Наполеон. – Я думала, выспится и уйдет себе. Что нам теперь делать-то?

– Наполеон, не реви. Ну-ка, больной…

– Я не больной.

– А какой? Здоровый, что ли? Дыхни-ка. Скажи: «А-а-а-а». Направо посмотри, теперь налево… теперь вот сюда…

Катерина ловко произвела осмотр, ощупала голову и шею, потом, развернув к свету, заглянула в глаза.

– Раздевайся. Ну, рубашку сними. Наполеошка, отвернись. Не видишь, человек стесняется. Та-ак. Ссадин и гематом нет, следов уколов нет… Давай-ка еще раз давление померяем. Теперь послушаем. Дыши. Не дыши. Какой сегодня день недели? Ладно, я и сама не знаю. А число? Месяц какой сейчас? Не помнишь. А год? Ясно. Сколько будет семью восемь? Правильно. В больницу ты не хочешь?

– Не хочу.

– Ну да, без документов тебя и не возьмут. Нет документов? Нет. А в полицию?

– Тем более не хочу. Чем мне полиция поможет? Послушайте, я, конечно, ничего не помню, но я приличный человек. Мне так кажется.

– Ну ладно. На алкоголика ты не похож, на наркомана тоже. Но все-таки что-то ты принял такое… своеобразное, что тебе память отшибло. Хорошо бы, конечно, томографию сделать… Вдруг у тебя… Ладно, будем надеяться, что нет ничего такого. Пожалуй, анализ крови помог бы прояснить ситуацию… Хотя… Да, уже порядочно времени прошло. Ну ладно, попробуем что-нибудь сделать. Я вернусь через полчасика.

– Кать, так что с ним такое? – волновалась Наполеон.

– Ретроградная амнезия, похоже. Из-за чего, пока неясно.

– А это пройдет?

– Будем надеяться.

– А когда? Когда я все вспомню? – Он с волнением смотрел на Катерину.

– Трудно сказать. В любой момент.

– Может, его по голове стукнуть? – предложила Киви весьма кровожадно.

– Вот спасибо! – Он обиженно взглянул на Киви, которая скорчила ему рожицу.

– Боюсь, не поможет. Ну что, мальчики-девочки? Когда Наполеон уезжает?

– Сейчас.

– А возвращается?

– Через четыре дня.

– А Пифагор?

– К Новому году.

– Киви, тогда придется вам с подкидышем как-то продержаться до возвращения Наполеона, – сказала Катерина, внимательно глядя на насупившуюся Киви. – Ты выдержишь? Деться ему некуда, как я понимаю.