Тилли Коул - Больные ублюдки

Я прищурился, ожидая, что сейчас кто-нибудь выскочит и набросится на нас. Я думал, что он возьмет пистолет и выстрелит. Но он неуверенно опустил руки на колени. Идущие от него трубки стукнулись о деревянную столешницу.

Я нерешительно сделал шаг в кабинет, затем еще один, все время загораживая собой Куколку, на случай, если это ловушка. Ничего другого я и не ожидал. Он был умен. Расчётлив.

Я тоже.

— Пожалуйста, — произнёс он.

Его некогда глубокий, властный голос казался слабым и натянутым.

Я сел. Не дав Куколке занять свой стул, напротив человека, который должен был любить ее больше самой жизни, я посадил ее себе на колени. Сбоку я сжимал свою трость, готовый в любой момент выстрелить. Я посмотрел на Куколкин пистолет. Она держала его наготове.

Затем я стал разглядывать Эрншоу. Сбоку от него на металлических штативах висели растворы с лекарствами. Его кожа была бледной, и при дыхании он хрипел.

— Рак легких, — сказал он мне, несомненно, заметив мой интерес.

Я внимательно смотрел на этого козла, и мне было абсолютно насрать.

— Оказывается, все те сигары, что я курил, негативно на мне сказались, — он усмехнулся, потом закашлялся.

Я фыркнул.

Куколка молчала.

По-прежнему.

Эрншоу поерзал на сиденье, зашипев при этом от боли. От напряжения у него покраснело лицо. Заняв, наконец, желаемое положение, он поймал мой взгляд.

— Говорят, мне осталось всего пару месяцев.

От этой новости мое сердце забилось быстрее. Не потому, что я обрадовался, а потому, что мне хотелось, чтобы его убили мы, мы с Куколкой. Не рак. А наши пули и ножи. Наша месть за то, что он сделал.

— Похоже, вы прибыли как нельзя кстати, — произнёс он. — Ещё немного, и меня уже не было бы в живых.

Он улыбнулся мне улыбкой, которую я очень хорошо запомнил. Улыбкой, которая говорила о том, что он завёлся от детской боли. Той самой улыбкой, которой он улыбался мне, когда угощал меня виски. Когда Чеширский Кот вел меня в мою спальню, тем самым навсегда изменив мою жизнь. Той самой, которой он улыбался мне, когда я возвращался, и он передавал меня другому ублюдку, которому хотелось отыметь меня следующим.

— И я бы уже не смог с тобой поболтать. Рассказать, почему я сделал то, что сделал.

Куколка молчала. Она едва шевелилась. Я стиснул челюсти.

— И почему? — спросил я, ненавидя себя за то, что вообще предоставил ему слово.

Он опалил меня взглядом.

— Потому что мне это нравилось, — со злорадством произнёс он.

Я почувствовал, как температура моей крови подскочила до рекордного уровня.

— Потому что мне действительно нравится трахать детей. Потому что я люблю играть жизнями людей. Потому что без удовольствий жизнь скучна… а дети доставляют мне очень много удовольствия. Все так просто.

Я дышал. Дышал. Дышал, едва сдерживаясь, чтобы не прикончить его прямо сейчас.

— У меня есть деньги, — продолжал он. — У меня есть все, что я когда-либо хотел. Деньги могут купить всё, что угодно.

Он улыбнулся натянутой улыбкой.

— Даже тебя, Хитэн Джеймс.

— Что? — сжав зубы, процедил я.

— Твой папа, — сказал он, устало взмахнув рукой.

— Потребовалось всего несколько тысяч, чтобы устроить всё так, что если с ним что-нибудь случится, ты будешь принадлежать мне. Я стану твоим законным опекуном.

Я почувствовал, как от моего лица отхлынула кровь.

— Достаточно было дать отчаявшемуся человеку всего несколько тысяч, чтобы, когда ты созрел до нужной кондиции, с мистером Джеймсом произошел несчастный случай, оборвавший его жизнь. Возраст, видишь ли. Для таких людей, как я и мои партнёры, это имеет очень большое значение, — он снова взмахнул рукой. — Сейчас ты для меня ничем не привлекателен.

Когда до меня дошел смысл его слов, меня замутило. Затем он перевел взгляд на Куколку. Она сидела у меня на коленях, словно статуя.

— И Эллис, моя милая, милая девочка.

Он одарил ее лучезарной улыбкой. Мне хотелось перегнуться через стол и оторвать ему голову.

— Моя девочка, которая думала, что она Алиса. Которая разгуливала в прелестном голубом платьице.

Он кивнул головой на ее наряд.

— Похоже, с тех пор мало что изменилось.

Я почувствовал, как нога Куколки дернулась.

— Жаль, что твоя мать узнала о моих… пристрастиях.

Я перестал дышать. Куколка напряглась всем телом.

— Конечно же, я не мог позволить ей узнать о том, что знал сам. Но, как и ты, она любила чай. «Эрл Грей», если мне не изменяет память.

Он посмотрел куда-то мимо нас. Я повернулся и увидел на стене у двери фотографию Куколкиной мамы. Эрншоу покачал головой.