Джесси Кирби - То, о чем знаешь сердцем

Оригинальное название: Things We Know by Heart

Published by arrangement with HarperCollins Children’s Books, a division of HarperCollins Publishers.

Опубликовано по согласованию с литературным агентством Synopsis Literary Agency

Copyright © 2015 by Jessi Kirby Half title page illustration by Grace Lee

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2017

КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ перед самым рассветом от воя сирен за окном, я уже знала: приехали за ним.

Не помню, как вскакивала с кровати и завязывала шнурки. Не помню, как неслась по дорожке между нашими домами. Не помню, как касалась ногами земли, как тяжело дышала. Как мчалась, чтобы убедиться в том, что сердцем и так уже знала наверняка.

До мелочей помню все, что было потом. До сих пор вижу, как вспыхивают на фоне бледного предрассветного неба голубые и красные огни. Слышу обрывки фраз врачей. И слова «черепно-мозговая травма» , то и дело звучащие сквозь радиопомехи.

Помню, как захлебывалась рыданиями незнакомая женщина – я и сейчас не знаю, кто она такая. Помню ее белый джип: капот скрывался в погнутых стеблях и погубленных цветках подсолнухов, которые росли вдоль дороги. Помню щепки сломанного забора. Помню асфальт, густо усеянный осколками стекла, словно гравием. Кровь. Слишком много крови.

И его кроссовку, лежавшую в самом центре этой неразберихи. На ее подошве я не так давно черным маркером нарисовала сердечко. До сих пор помню, какой невесомой она мне показалась, когда я подобрала ее, и то, как мне стало больно. Помню руки в перчатках. Они крепко держали меня, не давали броситься к нему.

Меня не пустили. Не хотели, чтобы я его видела. Так что сильнее всего в память врезалось воспоминание о том, как я в одиночестве стояла на обочине и ощущала темноту. С каждой минутой она сгущалась все сильней. Лучи утреннего солнца ласкали дрожащие золотые лепестки подсолнухов, которые были разбросаны там… где он умирал.

ЧЕТЫРЕСТА ДНЕЙ.

Я мысленно повторяю это число. Позволяю ему заполнить внутреннюю пустоту, пока крепко держусь за руль. Нельзя, чтобы этот день прошел так же, как и любой другой. Все-таки он четырехсотый, его нужно по-особенному отметить. Скажем, как триста шестьдесят пятый. Тогда я не понесла цветы на могилу, а отдала букет его маме. Знаю, он хотел бы, чтобы я поступила именно так.

Или как его день рождения, который наступил спустя четыре месяца, три недели и один день после того несчастного случая. Это был сто сорок второй. Я провела его в одиночестве, потому что не вынесла бы встречи с его родителями. Где-то в потаенных уголках души я хранила веру в чудо: вдруг, если я останусь одна, он каким-то невероятным образом вернется, чтобы отпраздновать свое восемнадцатилетние, и мы снова заживем как ни в чем не бывало… Вместе окончим школу, подадим документы в один и тот же колледж, сходим на выпускной… А после получения дипломов подбросим шапочки в воздух и до того, как они упадут на землю, успеем поцеловаться в сиянии солнечных лучей.

Но он не вернулся. И тогда я закуталась в свитер, который, казалось, еще хранил его запах, и загадала желание. Я изо всех сил молила о том, чтобы мне не пришлось переживать все это без него.

И мое желание сбылось: последний школьный год прошел как в тумане. Я не отправила документы в колледж, не выбрала платье на выпускной, забыла, что в мире существует солнце и что в свете его лучей можно целоваться.

Дни сменяли друг друга в постоянном, непрерывном ритме. Обманчиво бесконечные, они порой исчезали в мгновение ока. Как ветер. Как волны, которые бьются о берег.

Как стук сердца.

У Трента было сердце спортсмена: сильное, в минуту оно совершало на десять ударов меньше, чем мое. Порой мы лежали, прижавшись друг к другу, и я задерживала дыхание, чтобы дышать с ним в такт. Старалась обмануть собственный пульс, чтобы он тоже замедлился. Конечно, ничего у меня не получалось. Даже после трех лет знакомства он неизменно учащался, когда Трент был рядом. Но мы все равно сумели отыскать свой особенный ритм: паузы между спокойными ударами его сердца заполнялись стуком моего.