Тиффани Райз - Святой

- Я хочу любить его, - ответил Нико.

Он устало улыбнулся.

- Как-нибудь я расскажу тебе сказку о нем, Сэм и его клубе, «Восьмом круге». Тогда ты полюбишь его.

- Расскажи сейчас.

- Нет, уже почти рассвет.

- Мои виноградники нуждаются во мне, - сказал он, протянул руки и придвинул ее ближе.

- Тебе нравится ощущать чью-то зависимость? - Она расположилась на его груди, такой широкой и такой теплой. - Это не пугает тебя?

- Мне нравится знать, когда от меня зависит другая жизнь. Нравится доказывать, что кто-то сделал правильный выбор, поверив в меня. Тебя это пугает?

- Быть нужной? Да. Очень. Возможно, это единственная причина, почему я решила давным-давно не заводить детей, даже с Сореном. И поэтому у меня никогда их не было.

- Никогда?

Она покачала головой.

- У меня были питомцы - люди. Но это была часть игры в клубе. Я никогда никем не владела так, как Сорен владел мною. Быть нужной устрашает. Отвечать за другого человека? Годами? Похоже на тюремный срок. У меня даже комнатных растений нет.

- Тебе стоит попробовать, - произнес он. - Все не так уж и плохо, как ты думаешь. Это не всегда тюрьма. Иногда это дворец. Предметам нужны их короли и королевы.

Он смахнул ее волосы с плеча. Она улыбнулась.

- Что? - поинтересовался Нико, прикасаясь к ее губам. - Откуда улыбка?

- Просто ты напомнил мне кое-что однажды сказанное мной - просто так. - Она поцеловала его пальцы.

- Ты говорила, что никогда не нуждалась в Сорене, но он нуждался в тебе.

- Да, нуждался. Даже после моего ухода он иногда звонил мне и говорил, как нуждается во мне. Я любила его и поэтому ехала к нему.

- Для тебя это было тюрьмой?

- Нет, - призналась она, вспоминая те ночи, когда она проникала в его дом и отдавала ему свое тело. - Это было словно привилегия.

- Именно это я и ощущаю, - сообщил Нико. - Когда ты нуждалась во мне прошлой ночью? Привилегия. Честь.

- Нико, о чем ты говоришь? - спросила Нора.

- Ты нужна мне.

Он прикоснулся к ее лицу, губам.

- Ты нужна мне, - повторил он. – Ты - все, о чем я мечтал, соединенное в одной женщине. Моя Розанелла. Прекрасная, изящная, умная, бесстрашная, и все же ты дрожала в моих руках во время шторма, а затем выпила меня из винного бокала. Ты владела мной прошлой ночью и делала со мной все, что позволяла мне сделать с собой. Никто на земле не заслуживает иметь всего, что он хочет. Никто не имеет права иметь то, что он хочет. Но если бы я мог иметь желаемое, я бы хотел, чтобы именно ты дала мне это. Потому что это ты, Госпожа Нора.

Нора не могла смотреть на Нико. Слышать, как он называет ее Госпожой Норой было похоже на то, как Сорен впервые назвал ее малышкой, словно слышать свое настоящее имя. После того, как она рассказала, кем был его отец, он спросил о фамилии Кингсли. Николас Буасоннё - произнес он, его глаза сияли от слез, когда он примерил новую фамилию.

Ему было больно узнавать, кем он был. И ей тоже было больно, но по другой причине.

- Засыпай, любовь моя. - Она поцеловала его в лоб. - Это приказ. У тебя долгая дорога домой.

- Что будешь делать?

- Пока не знаю, - ответила она. - Но со мной все будет хорошо. Как и всегда.

Нико закрыл веки и через пару минут его дыхание погрузилось в глубокие ритмы сна. Она смотрела на него, на этого красивого молодого мужчину в ее постели, с мозолями на руках от тяжелой работы, которую он выполнял каждый день. Она никогда прежде не любила мужчину с мозолями на руках. Но у нее были мозоли. Мозоль на пальце от многих часов письма. Мозоль на сердце от такого количества любви.

Нора вытащила себя из постели и нашла сорочку. Она достала книгу из чемодана и спустилась с ней вниз.

Она разожгла камин и расположилась в кресле. Осторожно, чтобы ни одна страничка не вывалилась, она открыла Библию.

В последнее время она все чаще и чаще стала обращаться к этой книге в поисках успокоения и напутствия. Царица Есфирь по-прежнему очаровывала ее, как и Рут и соблазнение Боаза на молотильном полу. Псалмы утешали ее – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла». Царь Давид и царь Соломон находили отклик в ее душе из прошлых времен - два прелюбодея, которые нашли свои пути к родословной Христа. А сейчас она любила Исайю и слова, которые стали для нее более значимыми в последнее время – «Ибо младенец родился нам; сын дан нам».

Но не к словам Библии она обратилась в этот последний час ночи. Из ее страниц она достала фотографию, ребенка меньше года, с бирюзовыми глазами матери и золотистыми волосами отца.