Дарья Сойфер - Исцеление

— Высокий такой?

— Да. Наверное, там проблемы со связью, — Поспелов взглянул на нее пристально, видимо, что-то обдумывая, потом вздохнул. — Я дам вам его телефон. Но только в виде исключения!

— Конечно! — обрадовалась Ника, переписала цифры с экрана его мобильного и, едва хирург исчез за дверью, нажала зеленую кнопку вызова.

— Слушаю, — раздался почти оперный баритон.

Карташова сбивчиво изложила цель звонка.

— Он у меня, — сообщил Фейгин.

— А можно я приеду? — взмолилась Ника. — Я только с ним поговорю, увижу его — и сразу назад!

Она понимала, что ее присутствие совершенно не в жилу чужому человеку. Он отдыхает за городом от назойливых пациентов и московской суеты, а тут она со своим навязчивым маниакальным психозом. И раз Паша нашелся, вполне можно было бы подождать… Но это в теории. На деле ее буквально распирало от нетерпения. Не каждый же день решается ее судьба!

— Горьковское направление, — Фейгин зевнул. — Вы записываете?

Господи, какой стыд! Он, наверное, еще и с дежурства! Какая же она бестактная, наглая…

— Записываю!

— Станция «Кабаново», та сторона платформы, которая из Москвы. Спускаетесь у первого вагона — и направо. Там будет одна тропинка, не перепутаете. Идите по ней, увидите зеленые ворота садового товарищества «Железнодорожник». Перед воротами развилка, там налево и через лес до упора. Забор сплошной, табличка «Буревестник». Семнадцатый участок. Увидите, дом новый, брусовой, и Пашина машина под навесом.

— Спасибо Вам огромное! Извините за беспокойство! — благодарно бормотала Ника, но Фейгин уже сбросил звонок.

Она снова потратилась на такси, попутно изучая в телефоне расписание электричек. Ходили они не часто: ближайшая через двадцать минут, а после — только в час дня. И Ника ерзала на пассажирском сиденье, скрещивая пальцы и мысленно призывая светофоры быстрее светить зеленым.

У Курского вокзала было не протолкнуться, пришлось вылезать из машины раньше, мчаться через трамвайные пути, лужи и толпу на остановке к пригородным кассам. Она сто лет не была в этих краях, с трудом ориентировалась, где межгород, где метро, где электрички. Спрашивала на ходу и, не успевая даже благодарить, бежала дальше. Там ее ждал новый сюрприз: очереди. Какая-то тетка махнула в сторону автоматов, видимо, люди прежнего поколения не решались с ними сражаться. Но Нике пришлось: она выбрала свою станцию, торопливо засунула в приемник одну купюру, обнаружила, что мелких больше нет, принялась выгребать из карманов монетки… Не хватало двух рублей. Она чуть не взвыла. Поезд через три минуты, а она не может взять билет. Не через турникеты же перепрыгивать, удирая от контролеров! Черт, надо было сразу платить картой! И она решилась на отчаянный шаг.

— Девушка, у вас не будет двух рублей? — жалобно спросила она у блондинки, которая возилась с соседним автоматом.

Та оказалась отзывчивой, и Ника в последнюю минуту выбежала на платформу к подъезжающей электричке.

Надеялась, что на этом неприятности закончились: куда уж больше? Милостыню попросила, под дождем вымокла, семьсот рублей на такси — как с куста. Еще и опозорилась перед друзьями Исаева.

Ближе к Кабаново показалось солнце: тучи мрачным фронтом двигались на Москву, обнажая умытое небо. И даже хлюпающая грязь, навеки убившая любимые туфли, не волновала Нику. Она торопилась к участку номер семнадцать, обхватив себя руками, чтобы не так сильно дрожать от влажного лесного холода.

Увидела Пашину машину, сердце заколотилось сильнее. Новый брусовой дом, густая зелень, запах сирени и черемухи, простенький забор из рабицы. Открыла калитку, пробежала по дорожке, задев пышную сиреневую ветку, отчего та окатила ее только подсохшее платье новыми брызгами.

Было и неловко, и радостно, и страшно. Ника взошла на крыльцо, робко постучала в дверь. Кругом царила оглушающая тишина. Пели птицы, капало с деревьев и изо рта вырывался пар. Постучала снова.

— Паша! Паша, это я!

Дверь приоткрылась, и на пороге показался заспанный Фейгин. В больнице он казался не таким высоченным, а тут, небритый и в сером свитере с горлом, походил на лесоруба.

— Здравствуйте, я — Ника… Паша дома? — спохватилась Карташова.

— Доброе утро. Был тут недавно… Вы заходите.

Он пропустил ее внутрь, она шагнула в пахнущую древесиной комнату и осмотрелась. На столе еще красовались остатки застолья: соленые огурцы, колбаса, недопитая бутылка… Еще одна пустая… Ника принюхалась: да они неплохо выпили! И куда мог деться Паша в таком состоянии?