Ринат Валиуллин - Состояние – Питер

Та летела мимо меня, а за ней, позвякивая, длинный поводок. Я ловко наступил на шнур, прижав его ботинком к весеннему снегу. Какое-то время тот еще скользил, пока не зацепился концом за мою подошву и не замер. Собачка рухнула как подстреленная. Полежала пару секунд, потом вскочила и вновь залаяла. Еще через несколько секунд подбежала хозяйка и выдохнула:

– Спасибо!

– Не за что!

Я подождал, пока она отдышалась, и протянул ей поводок. Она взяла его и начала ругать собаку, потом подхватила ее на руки, поцеловала в нос, подняла в воздух, как обычно поднимают маленьких детей. Опустила и поцеловала еще раз.

– Вы любите животных? – спросил я девушку, как только она угомонилась.

– Да, люблю.

– Значит, я вам понравлюсь.

– Вы слишком самоуверенны.

– Разве это плохо?

– Самоуверенность делает людей поверхностными.

– А вам нравится, когда сразу в душу?

– Нет, конечно. Ведь люди встречаются разные: иные заглядывают в душу, как за угол, где хотят по-быстрому справить свою нужду.

– А что уже справили?

– Вам это действительно интересно?

– Безумно.

– Пытался один, до сих пор в себя прихожу.

– Время вылечит.

– Знаю, но не могу себе этого позволить.

– Почему?

– Время для меня слишком дорого.

– Торопитесь?

– Есть немного.

– Жить?

– Нет, быть счастливой.

Некоторое время мы шли рядом молча, как молодая парочка, которая вместо ребенка завела собачку и вышла с ней погулять.

– Алекс, – решил я начать все с начала.

– Майя.

– Очень приятно. Вы здесь гуляете?

– Да, два раза в день с собакой. А можно на «ты»?

– Без проблем.

– А ты здесь живешь?

– Да, точнее мой друг-художник. Он оставил мне мастерскую, я приглядываю за ней.

– Ты тоже художник?

– Нет, я пока нет.

– Одному не скучно?

– Нет, люблю одиночество. Есть время подумать спокойно.

– О чем думаешь сегодня?

– Как обычно, как жить дальше.

– Мне кажется, важнее с кем. – Она отстегнула Герду от поводка, и та поспешила воспользоваться свободой.

– И с кем важнее?

– Если бы я знала.

– Любовь не греет.

– Греют батареи, – улыбнулась она.

– Можно и с батареей, но с ней же не поговорить.

Майя промолчала, отвлекшись на Герду, которая уже держала нос к дому. Девушка посадила собачку на поводок, и та послушно двинулась рядом.

– Кстати, ты не замерзла? Как-то легко одета для весенних прогулок, – посмотрел я снова на ее стройные ноги, втиснутые в белые капроновые колготки, легкую красную курточку с короткими рукавами, под которой сидела тонкая голубая водолазка.

– Любовь – пятое время года: никогда не знаешь, что надеть и придется ли раздеваться, – посмотрела на меня Майя взглядом, будто бы я уже пять лет обещал на ней жениться.

– Привет! Как ты?

– Нормально.

– Чемоданы упаковал?

– Да вещей, как всегда, набралось.

– Ты во сколько будешь?

– Минут через тридцать.

– Хорошо, жду!

Через полчаса я зашел в знакомый подъезд. Поднялся. Зная, что теперь он мне пригодится, в колодец плевать не стал. Клим открыл дверь.

– Привет! Как дела?

– Все хорошо! Как сам?

Мы крепко обнялись, будто не виделись сотню-другую лет, и прошли вовнутрь. Нас встретил одинокий мольберт, которого только что бросила последняя из картин. Никто не мог утешить его в этом горе, разве что очередная холстина.

– Чаю?

– С удовольствием, когда я от чая отказывался? – усадил свое тело на диван.

– Никогда.

– Вот именно. Ты завтра во сколько уезжаешь?

– Самолет в восемь утра.

– Проводить?

– Да не, не люблю.

– Хорошо тебе. Я тоже когда-то не любил.

– А теперь? – разливал чай по чашкам Клим.

– Другая.

– Не нравится, что вы больны, мне нравится, когда здоровы, – сделал он ремикс на известную строку. – Хотя с твоим гаремом это нормально.

– Ты не понял, сплю с одной, а люблю другую.

– У меня нет такой силы воли. Спать без любви – последнее дело.

– Последнее дело – без любви просыпаться, – взял я из вазочки засохшее печенье, закусил и вспомнил дога в доме Катрин.

– Ты картины с собой берешь? – спросил Клима.

– Со своими дровами в лес?

– Ну, если Париж считать лесом. Не боишься здесь оставлять свои шедевры?

– Мои шедевры всегда со мной, – прикоснулся он указательным пальцем к своему широкому лбу и протянул мне ключ. – Чем богаче воображение, тем сложнее его ограбить.

Вечером я зашел к себе на почту. Было несколько спамов и одно письмо от Алисы, очень эмоциональное: