Мария Воронова - Врачебная ошибка

Когда приехали, Макс сразу поднялся к Фриде и оставался у нее очень долго. Зиганшин попытался помочь детям с уроками, но думал только о том, как идет разговор наверху, от этого был невнимателен и отвечал невпопад.

Только когда настало время рисовать контурную карту по истории, смог сосредоточиться и изобразить стрелочками ход какого-то древнего сражения.

И все же ему казалось, что дети чувствуют его рассеянность и, наверное, принимают ее за равнодушие. Только мама права: не следует гадать, а нужно просто с ними поговорить.

– Ребята… – начал он, и тут спустился Макс с таким странным выражением лица, что Зиганшин обо всем забыл.

– Ну что? – вскочил он.

– По моей части ничего нет, – сказав это, Макс замялся и взглянул на детей.

– Вы курить хотите? – нашелся Зиганшин. – Пойдемте на крыльцо.

Некурящий Макс кивнул, и они вышли в темноту под моросящий дождик.

– Не хочу вас пугать, – вздохнул Макс, – но Фриду надо показать хирургу, и как можно скорее.

– Как?

– Я вижу у нее клинику перитонита.

– Да господи…

– Я уже позвонил Руслану, нас ждут. Дай бог, чтобы я ошибся, но проверить необходимо.

– И сейчас?

Макс кивнул:

– Кроме всего прочего, я с огромным трудом уговорил Фриду ехать. До завтра она откажется.

Зиганшину показалось, что он сходит с ума. Все расплывалось перед глазами, он что-то делал и тут же забывал. Вдруг увидел в гостиной Льва Абрамовича, удивился, как он сюда попал, и тут же сообразил, что пять минут назад сам привел его. Сначала решили, что Зиганшин с дедом повезут Фриду, а Макс останется с детьми, но Мстислав Юрьевич понял, что не сможет сесть за руль, и Лев Абрамович тоже слишком сильно разволновался.

В итоге деда оставили сидеть с детьми, Макс сел на водительское место, а Зиганшин устроился сзади с Фридой на руках. Он боялся, что Фрида с трудом перенесет дорогу, но Макс оказался таким аккуратным водителем, что жене удалось даже подремать.

Руслан сам встретил их в приемном отделении. Время позднее, не рабочее, и он не стал надевать протез, к которому до сих пор не привык, был на костылях, и Зиганшин вдруг испытал к нему острую зависть. Да, без ноги, но зато у него прекрасный здоровый ребенок, и Лиза ждет второго, потому что Руслан, на минуточку, доктор медицинских наук, был убежден, что, когда кормишь грудью, ни за что не забеременеешь. А ведь когда-то он с ужасом думал о горькой судьбе Руслана: ах, как это он живет, и что может быть хуже, чем молодому мужику остаться инвалидом. Вот судьба и показала ему, что именно может быть хуже этого. Если бы можно было выбирать, он бы две ноги дал себе отрезать, лишь бы не то, что сейчас!

Макс предлагал подогнать каталку, но Зиганшин так и донес Фриду на руках до смотровой.

На кушетке Фрида завернулась в одеяло и закрыла глаза. Кажется, ей было все равно, что с нею будет, она только пробормотала, что незачем было тащиться в такую даль, если уж Максу что-то там померещилось. Ее любимая больничка гораздо ближе.

– Нет, Фрида, извини, в этот гадюшник мы обращаться не будем. Там уже для нас сделали все, что могли, – сказал Зиганшин и сразу пожалел, но Фрида, кажется, его вовсе не слушала.

Она снова задремала, наверное, приняла снотворное перед дорогой. Мстислав Юрьевич подал на пост ее документы, достал коротенькую выписку из больницы и приготовился ждать, но хирург появился очень быстро. Молодой парень, он, кажется, робел пациентов, о которых хлопотал сам ректор, поэтому вел себя очень скованно, но все же попросил Зиганшина выйти в коридор.

С тяжелым сердцем он оставил Фриду одну и сел под дверью, тупо глядя в белую кафельную стену. Подошел Макс, опустился рядом на скамейку, кажется, хотел что-то сказать, но осекся. Через минуту в смотровую быстро прошел Ян Александрович Колдунов. Профессор узнал его, но не поздоровался, и Зиганшину стало страшно.

Он взмолился, чтобы у Фриды не нашли ничего плохого. Макс – психиатр и наверняка ошибся в своем предположении, просто жена давно голодает, и все. Она столько уже натерпелась, что новая болезнь будет настоящим издевательством.

Колдунов долго не появлялся, и Мстислав Юрьевич видел в этом хороший знак, наверное, добросовестный Ян Александрович внимательно исключает все грозные хирургические диагнозы. Если бы у Фриды действительно был перитонит, такой корифей понял бы это за три минуты.

Наконец Колдунов вышел, хмурый и злой.

– Надо оперировать, – сказал он отрывисто, когда Зиганшин вскочил ему навстречу.