Шэрон Гасс Роут - Между нот

Она боялась так же, как и я.

– Идешь? – мама держала входную дверь открытой, ее маска все-будет-хорошо вернулась на свое место.

– Конечно, – сказала я. – Через минуту.

Я подождала, пока она скрылась в доме, прежде чем попыталась сбежать, но добралась лишь до края двора, всего в десяти шагах. Я стояла, оглядываясь по сторонам. Похоже, окрестности не располагались неким определенным образом. Дома стояли хаотично, словно они бродили по холму, шпионили за пустырем и упали вниз. Между ними оказалась гравийная дорога. Наш дом был единственным двухэтажным зданием, затмевающим приземистые домики и коттеджи вокруг него. Бунгало? Понятия не имею, как правильно их называть.

Из-за угла, на велосипедах, скользя по гравийной дороге, появились дети. Они направились к игровой площадке напротив нашего дома. Натыкаясь на траву и грязь, они спрыгнули с велосипедов, чтобы полазить по брусьям, как обезьянки. Они заметили меня, и одна из маленьких девочек пялилась на меня с минуту, а затем что-то сказала, только я не расслышала, и все они вскочили на свои велосипеды и уехали прочь.

Мне послышался скрип дверных петель позади меня, и я ожидала услышать, как мои родители зовут меня. Но нет. Когда обернулась, там никого не было. Я посмотрела на соседний дом: маленькое кирпичное ранчо, окруженное высокой изгородью. Там тоже никого не было. Но я заметила, что джип старой модели был припаркован рядом. Он был ярко-красного цвета и безупречно чистый. На данный момент, единственная машина из тех, что я видела, не покрытая пленкой пыли от гравийной дороги.

Уставилась на джип. Пока я размышляла на тему того, что он не принадлежал этому месту, как и я, заработал двигатель. Отскочив назад, я упала на бампер нашей машины. Джип рванул вперед и с грохотом двинулся ко мне. Я восстановила равновесие и встала так, будто никогда прежде не видела автомобиль, поскольку он сократил расстояние между нами и остановился прямо передо мной.

Татуированная рука, худая, но покрытая мускулами, торчала из окна. Она казалась знакомой, и когда я подняла свой взгляд на лицо водителя, то поняла, где видела его раньше. Или, скорее, там, где раньше игнорировала .

Татуировка, представляющая собой сложный узор из цепей и шестеренок, принадлежала не кому-нибудь, а Ленни Лазарски, старшекласснику школы Вандербилт, и ее самому известному наркоману.

Его черные волосы, всегда завязанные в короткий хвостик в школе, спадали на лицо влажными и распущенными прядями, как будто он только что принял душ. Он барабанил по внешней стороне двери джипа, демонстрируя татуировку, пока осматривал меня снизу доверху. Затем уголки его губ скривились в усмешке.

– Айви. Эмерсон.

Он медленно акцентировал внимание на моем имени, разделив его на две части.

Не было необходимости подтверждать, что я, действительно, была Айви Эмерсон. Или то, что я знала, кто он. Не то, чтобы могла говорить, если бы захотела. У меня внезапно пересохло во рту, и мое горло… мое горло сжалось. Я уставилась на него, моргая, в надежде на то, что он исчезнет.

Глаза Лазарски переметнулись от меня к нашей машине, к коричневому дому и обратно ко мне. Он издал один-единственный, хриплый смешок, а затем запустил двигатель джипа и уехал, поднимая облако пыли у моих ног.

– Плохо себя чувствуешь? – спросила Риза с британским акцентом. Она пыталась выведать причину моих страданий, пока мы сидели в ее спальне, в пятницу, после уроков.

«Стон».

– Мама прочитала твой дневник?

Риза разговаривала подобным образом с тех пор, как неделю назад мы начали изучать Джефри Чосера на уроке английской литературы. Я покачала головой, издав стон. Собственно говоря, я не вела дневник. Это больше похоже на журнал, где я записывала отрывки стихотворений и тексты песен, а также отдельные тирады, которые не могла высказывать в присутствии Брейди.

– Не нашлось платья с нулевым размером?

Я уже почувствовала, что клин, маленький осколок на первый взгляд, начал прокладывать путь между нами. В мире Ризы, в котором я жила до тех пор, пока на прошлой неделе не обнаружился большой долг, самыми худшими возможными причинами страданий были, например, спазмы. И нехватка симпатичных платьев.

– Даже не близко, – сказала я.

Она плюхнулась рядом со мной.

– Я сдаюсь.

Я глубоко вздохнула.

– Поклянись, что никому не расскажешь, не будешь смеяться и не перестанешь быть моей подругой. И ты должна пообещать, что солжешь, если понадобится защитить меня.