Ирина Давыдова - Разорванные цепи

Родись я мальчиком, возможно моя жизнь сложилась бы несколько иначе. Более сурово, жестко, насыщенно, приближенно к реалиям жизни, которой должен бы жить наследник семейного бизнеса. Но я родилась девочкой, меня баловали с первых дней жизни, потакали, любили и задаривали всем, на что падал мой взгляд. Я получила прекрасное образование: сначала в элитной гимназии, а потом и в престижном университете, в который я попала после того, как, приехала на первые в своей "взрослой" жизни студенческие каникулы из Англии, куда мой папочка отправил дочку получать высшее образование после окончания гимназии. Тогда я наотрез отказалась возвращаться на продолжение учебы. Даже закатила так мне несвойственную истерику с криками и причитаниями, требуя не отправлять меня в эту казарму с учителями-церберами, где я умру от жестокого обращения противных "англиков". Я так ревела, орала и заикалась, что у меня поднялась температура, я перепугала всех, не только отца, но и прислугу, а своего все-таки добилась. Папа решил, что его кровиночка должна продолжить свое образование в родной стране, рядом с ним. Чуть позднее он признался, что и сам был не в восторге от того, что его дочка впервые уехала от него так далеко, он скучал, наверное, так же сильно, как и я, в этом туманном Альбионе. Не знаю, какие рычаги воздействия и на кого применил мой отец, но в первый день второго семестра я уже числилась студенткой первого курса университета в родном городе.

Но это было чуть позднее того, о чем я сейчас так некстати задумалась, сжимая маленькую ладошку идущего рядом сына и подстраиваясь под его шаги. Почему-то именно сегодня в мою голову настойчиво лезли мысли о не таком уж и далеком прошлом. Видимо, годовщина смерти отца так повлияла на меня, что перед глазами мысленно проносились картинки совместных теплых посиделок в его кабинете. Папа, сидящий за массивным столом в удобном кресле и занимающийся очередными делами, и я, девочка лет четырнадцати, примостившаяся у окна на небольшом диванчике и увлеченно рисующая очередной " шедевр". На журнальном столике напротив меня дремала кошка Мурка, которую я и рисовала. Отведя взгляд от рисунка, попросила папу дать мне несколько листов бумаги, а то свои я все использовала, а хитрая Мурка никак не хотела получаться как надо.

Папа рассеянно обвел взглядом стол в поисках бумаги и поднес мне стопку уже использованных с одной стороны листков.

— Вот, можешь рисовать с этой стороны, думаю, тебе хватит.

Ненадолго в кабинете опять воцарилась тишина, которая вскоре прервалась моим вопросом:

— Папочка, а почему тут горка идет вверх, а не вниз?

— Какая горка, Поля? Где ты ее увидела?

— А вот на листке, который ты мне дал. Смотри, вот тут сначала горка идет вниз, потом полянка ровная с цифрой семь, потом горка идет вверх и сразу вниз, на полянку с цифрой четыре. А потом опять вверх, чтобы скатиться на единичку, и после этого только идет вверх до цифры три. Вот тут же она должна уже вниз спускаться на полянку. А почему не спускается?

— Так, Поля, подвинься немного. Почему она должна спускаться, по-твоему?

— Папа, ну это же очевидно. Смотри: семь, потом четыре, один, а тут уже плюс три. Везде циферка три, значит, горка должна спускаться сейчас на полянку. И вообще, что это такое, папа?

— А это, дочка, биржевые сводки. Полька, ты гений! А ну-ка вот тут глянь, что скажешь? — папа лихорадочно схватил еще пару листков, придвигая их в поле моего зрения.

— Девять, четыре, пять. И вниз…

— Так-так, кто-то явно играет на повышение акций, готовя их сокрушительное падение, а мы их обойдем, сыграв на опережение. Спасибо, Полюшка, ты моя золотая девочка!

Вот так в мою судьбу вмешался Господин случай, у меня оказался аналитический склад ума, перевернувший всю дальнейшую жизнь. Мне и раньше легко давалась математика, а потом с репетиторами я с удовольствием занималась информатикой, финансовым анализом, логическим мышлением и еще парой предметов, которые изучают студенты уже в институте. Помимо всего этого, я каждый день стала просматривать биржевые сводки, высказывая отцу свои предположения и заключения. И мне это нравилось! Я и не подозревала, что мое невинное увлечение, на самом деле не такое и детское, а вполне себе очень даже нужное в бизнесе отца.

Конечно, ошибалась тоже, но каждый раз, смотря на колонки цифр передо мной, пыталась понять, почему в этот раз не увидела закономерность в их рядах. Это как игра в шахматы, которой я предавалась часами, частенько выигрывая у отца и его немногочисленных гостей, приводя тех в восхищение. Я игралась своим умением, как девочка с новой, еще не надоевшей куклой, а моя жизнь уже уверенно вела меня по выбранной дороге, заставляя отца все внимательней всматриваться в дочь и все чаще повторять: