Селия Аарон - Магнат

Рене побледнела, цвет с ее лица сошел в одно мгновение, когда она покачала головой.

— Пожалуйста, не делай этого, Ребекка. Пожалуйста.

— Ты когда-нибудь резалась листом сахарного тростника? — Ребекка впилась в меня взглядом, и я обнаружила, что подхожу ближе, пока не остановилась у изножья кровати.

— Нет.

— Это очень специфическая боль, понимаешь? — Она провела ногтем по линиям, восстанавливая боль, которая стала причиной появления шрамов. — Однажды я повезла моего старшего сына, Синклера, в Бразилию в короткий отпуск, — улыбнулась женщина. — Он смотрел, как я лишаю жизни человека. Я никогда никого не убивала. Но убила мистера Розé. Застрелила его. Знаешь, почему? — Она не позволила мне ответить. — Потому что он пытался запятнать мое имя, взять то, что принадлежало мне, — ее голос стал жестче. — Никто не отнимет у нас ничего. Не сейчас. Никогда впредь. Это мы имеем право отнимать.

Женщина откинулась назад с задумчивым видом, хотя все еще смотрела на меня.

— Мой сын не понимал. Он продолжал плакать, — она подняла руки. — Все те выстрелы, кровь, убийства, тела — он не мог с этим справиться, был слабым. Боялся. Он цеплялся за меня так, словно я была спасением в шторм, — она зашлась резким и хриплым смехом.

Я приложила руку к горлу, волосы у меня на затылке стали дыбом, а ладони похолодели. Я видела мальчика на фотографиях в комнате, о котором она говорила. Он был так счастлив, но что-то изменилось, что-то преобразилось на его старых фотографиях. Теперь я знала, что.

Миссис Вайнмонт покачала головой.

— Но штормом была именно я. Итак, после того, как я разделалась с Розé, я усадила его и взяла лист сахарного тростника. Я пересказала ему ужасные вещи, которые сделала, вещи, свидетелем которых он стал. Каждый раз, когда одна из его слез скатывалась, я резала его, а потом себя, — она резко провела ногтем по руке. — Я резала и резала, пока мне не удалось заставить его принять увиденное без единой слезы, пока он сам не смог пересказать все, не моргнув и глазом — как умолял мистер Розé, как я выстрелила тому в лицо, как работники бежали и кричали, как мои люди рубили их насмерть. Вот тогда он стал сильным. Каким и остался сейчас, — она сияла, а в ее глазах плескалась гордость.

Во мне поднялась ярость, и я ухватилась за изножье, чтобы успокоиться. Капля холодного пота скатилась между лопаток.

— Задавай свой следующий вопрос, — она сложила руки на коленях, явно довольная собой.

Рене тихо плакала в ладони.

Я не знала, смогу ли выдержать еще один ответ. Смогу ли вынести больше правды от злобного существа передо мной.

— Каковы правила Приобретения?

Из ее уст вырвалась еще одна песня, но со словами:

— Семь правил, чтобы видеть. Семь правил, чтобы мук придать. Семь правил, чтобы выжить. Семь правил, чтобы жизнь отнять.

Я вздрогнула, мои колени подкосились, но я не упала, несмотря на тяжелый груз ужаса, обрушившийся на меня.

Миссис Вайнмонт улыбнулась, ее зубы блеснули как надгробия в лунном свете.

— Давай начнем с первого и самого важного правила Приобретения. Если ты проигрываешь, тебе придется убить последнего ребенка в роду. Понимаешь? Отсеять слабого.

Пол поехал под моими ногами, и я схватилась за изножье обеими руками.

— Если Синклер проиграет Приобретение, ему придется убить Тедди? — прозвучал где-то отдаленно мой голос.

Она кивнула, ее улыбка стала шире и заполнила лицо, как яркая карикатура.

— Тедди умрет.