Татьяна Котегова - Люба

— Почему ваш друг вас покинул? — удивленно спросила Люба.

— Потому что со своей девушкой я встречаюсь только тет-а-тет.

— Но я не ваша «девушка»!!!

— Так это легко исправить. Как вас зовут, прекрасное создание?

— Люба. Любовь Ковригина.

— Мороз. Григорий Петрович Мороз. Да, да, да! Эта такая фамилия и не стоит смеяться.

— А я и не смеюсь.

Люба фыркнула, но не сдержалась и захохотала в голос. Она так заразительно это делала, что Гриша не утерпел и присоединился.

— Люба, дорогая! Я прошу вас стать моей девушкой, — торжественно обратился Гриша к Любе.

И вот из такого шуточного знакомства в будущем образовалась ячейка общества — семья Любови и Григория Мороз.

Через год на свадьбе лихо отплясывали подружки невесты Надя и Вера. Разрумянившаяся Люба сидела во главе стола со своим новоиспеченным мужем Григорием. И им казалось, что на всем белом свете нет счастливее людей, чем они. Жить они продолжали в общежитии, только в другом, для семейных пар. Нелегко было конечно заполучить комнату, но Люба была одной из лучших студенток своего факультета информатики, а Гриша был отличным студентом своего — строительного факультета. Через год после свадьбы родился Женька. Люба только окончила четвертый курс, и была вынуждена взять академический отпуск по уходу за ребенком. Гриша же защитив диплом, приступил к работе в весьма успешной компании. Из общежития молодая семья съехала на съёмную квартиру. Люба занималась ребенком и домом, а Григорий строил карьеру. Вскоре родился Макс, и Люба махнула рукой на свое образование. Тем более у Гриши работа шла в гору и деньги в семье были, пусть не большие, но им вполне хватало. Постепенно появилась своя квартира, машина. Любаша мужа любила безмерно и ужасно им гордилась. Заботу о мальчишках она несла на своих плечах, поскольку глава дома был единственным кормильцем в их семьи, поэтому Григория всячески холили и лелеяли. Чистые рубашки, отглаженные брюки, вкусный обед или ужин — это тот минимум, который обеспечивала Любаша. В общем, Григорий работал на работе, а Любовь «отдыхала» дома.

Вера и Надя, студенческие подружки, осуждали образ жизни подруги, но Люба не желала их слушать. Тем более такого крепкого брака не было ни у Веры, которая была в разводе и растила дочку Лизу одна, ни у Нади, побывавшей дважды замужем и без детей. Поэтому после стольких лет совместной жизни, так сказать житья душа в душу, уход мужа был ударом под дых. И вот сейчас, сидя на полу в прихожей, Любовь Яковлевна Мороз пыталась восстановить дыхание и обрести хоть какую-нибудь почву под ногами.

— Мам, а где папа? — спросил Женька, когда вся семья села ужинать.

— Мам, а скоро каникулы? — вторил за братом младший Макс.

Затем братья тут же стали обсуждать какие-то школьные дела между собой, забыв получить ответы на свои вопросы. Люба не спешила с ответом по поводу их отца, она еще не продумала стратегию поведения с детьми. В голове был полный кавардак, и требовалось время.

— Ешьте и марш делать уроки! — проговорила она строгим голосом и нежно провела рукой по головам своих мальчиков. В глазах тут же вскипели слезы. Мальчики, увернувшись от ее руки, выскочили из-за стола и бросились в свою комнату. Ребята были как раз в таком возрасте, что любой проявление материнской ласки встречалось в штыки, поскольку себя они считали уже взрослыми и все эти сюси-пуси годятся только для девчонок. Люба вздохнула и стала убирать со стола. Движение были чисто механическими, так как в мыслях она была не здесь. Раздался телефонный звонок.

— Любаша, привет! — раздался в трубке голос Веры, — Давно не виделись. Может, пересечемся?

— А от меня муж ушел, — выпалила Люба.

— Да ты что!!! Люба, я сейчас хватаю Надюху и мы к тебе! Жди!

Вера тут же отключилась, а Люба еще минут десять стояла с прижатой трубкой к уху, устремив свой взгляд в никуда.

Вера не соврала, и через час три подружки сидели на кухне и распивали чаи с валерьянкой.

— Козел он! — в сердцах произнесла Вера.

— Типичное поведение для мужика, — констатировала факт Надежда, — ты сама Люба виновата!

— В чем же? — взвилась Вера

Люба молча сидела, переводя взгляд с одной подруги на другую. Спорить или говорить у нее не было сил. Ну и пол флакона валерьянки тоже сказывалось.

Надежда подняла указательный палец вверх и продолжила.

— Дамочки, я уже не раз была замужем и их натуру изучила досконально. Рубашечки, пельмешки, поцелуйчики хороши на определенных этапах совместной жизни — в самом начале. Потом «мужик» к этому привыкает и воспринимает как должное. Ты уже у него ассоциируешься как удобный диванчик. Нет уже ни страстей, ни взрыва вулкана, все мило чинно и благородно, одним словом БОЛОТО.