Дженика Сноу: Моя собственность

Солнце ярко сияло над моей головой, пот и грязь от ручного труда, которым я занимался весь день напролет, покрывали мое тело. Я опустил топор на бревно, раскалывая его пополам.

Топор был одним из инструментов, с которыми мне постоянно приходилось работать. И все, от добычи еды и воды до одежды и оружия было нормировано и учтено, мне приходилось заниматься тем, что я мастерил, или ремонтировал вещи, которые мои родители приобрели за свою жизнь. Я также изготавливал инструменты и оружие, и хотя они были почти варварскими по своей природе, они справлялись со своим предназначением. Это все, чем я мог заниматься в нынешние времена.

Я взял полено и установил его на колоду для рубки дров. Замахнулся и опустил топор на него, раскалывая пополам. Я делал это снова и снова, колол дрова, прежде чем, наконец, собрать и сложить их у дома.

Я родился в этой хижине, вырос в ней и жил вдали от коррумпированного, испорченного внешнего мира. Несколько раз с отцом я спускался с гор, чтобы пополнить запасы, но это было достаточно давно.

Падение экономики произошло еще тогда, когда моя мать и отец были детьми. Когда-то, будучи подростком, моя мать была вынуждена скрываться от женского стола аукционов, она встретила моего отца, и они сбежали вместе.

Им нужно было уйти от строгих правил, которые применяло правительство, особенно с учетом того факта, что женщины и сейчас являются пешками, товаром, который должен быть распродан по самой высокой цене… богачам.

Секс-рабыни, сосуды для размножения, служанки… это стало предназначением женщин в современном мире.

Мне было больно думать о развратных и мерзких действиях, совершаемых по отношению к ним. Но таким был наш мир сейчас, сумасшедшим и безумным, диктующим, что другие могут делать и как должны себя чувствовать.

И с течением времени все только ухудшалось. А дальше будет только хуже.

Я продолжал свою работу: рубил дерево, складывал его. Это была моя жизнь, одинокая и монотонная, мои дни были наполнены выполнением заданий, которые гарантировали мое выживание и то, что, когда я найду свою женщину, она будет здесь счастлива.

И да, это была моя конечная цель… найти мою женщину.

Я не знал, какой она будет, не знал, где она сейчас, но я точно знал одно: в своей жизни я нуждался в женщине, жене, будущей матери моих детей. Я нуждался в этом так же, как и в дыхании, настолько же на сколько мне нужно было быть сильным и защищать ее.

И я бы защищал ее до последнего вздоха. Она бы понимала, что является смыслом моей жизни.

Я подумал о том, как мы жили в этой хижине семьей, как пытались выжить.

На протяжении многих лет к нам приходили люди, которые искали убежище, тепло очага или даже какой-никакой похлебки, чтобы утолить голод. Мы никогда их не отвергали. Но, в конце концов, именно это привело к смерти моих родителей.

Прошло пять лет с тех пор, как я потерял отца и мать из-за бродяги, который решил воспользоваться гораздо большим, чем их щедрость. Мой отец был убит, пытаясь защитить мою мать от ублюдка, которого в итоге я убил голыми руками.

Но в тридцать лет я устал оставаться один. Я был готов, наконец, выйти на улицу и найти свою собственную жену. Прежде я не знал интимного прикосновения женщины. Но у меня не было никаких сомнений в том, что я смогу доставить ей удовольствие и заставить ее понять, что она должна быть со мной.

И хотя я жил за сеткой, и в глазах правительства у меня не было никакой финансовой возможности или привилегии владеть женщиной, я должен был найти ее для себя.

Я схватил тряпку и вытер пот со своего лица, с моей шеи и груди. Прежде чем приступить к работе, я снял свою потрепанную, когда-то белую футболку.

Это мой дом, и он будет моим до самой моей смерти.

Я убью любого, кто думает, что сможет удержать меня от того, что я хочу, от того, чего, как они думают, я не достоин. Женщина не является частью собственности, или чем-то, что можно использовать и чем стоит злоупотреблять.

Как только я найду свою жену, она станет мне равной. Она сделает эту хижину настоящим домом, наполненным детьми, любовью и смехом.

И любой, кто думает, что сможет отнять это у меня, познает силу моей ярости. Я мог бы быть человеком по всем признакам, но, находясь вдали от общества и цивилизации, я становился все более варварским, более диким, чем-то иным, что не считается нормой.