Яна Егорова - Вор

— Нет. Вы будете спать на диване моего отца.

Малышка, только что подарившая мне сладкое облегчение, стояла на цыпочках перед большим старым шкафом и пыталась достать с верхней полки подушку и постельное белье.

— Ты уверена? — обласкал ее ушко своим языком, резко приблизившись сзади и перехватив рукой шикарную маленькую грудь своей любовницы.

— Да, и буду вам благодарна, если отойдете от меня.

Всучила мне подушку. Короче, в результате, бросила меня в этой комнате вместе со своим псом, а сама заперлась во второй. Нет, ну… Черт возьми! Лежал в темноте, луна светила прямо мне на морду, и на морду этого, мохнатого, который улегся у меня в ногах. А девчонка за стенкой. Я вроде как, и хотел именно этого — просто секс, ничего больше. Перекантуюсь здесь. Ладно, не хочет она меня, завтра второй позвоню.

И все равно. Полночи сверлил глазами старую белую дверь. Почему успокоиться не мог? Обычно после секса вырубаюсь моментально, а тут… Мы с рыжим лежим и оба смотрим в одну и ту же точку. Меня тянет вломиться к ней и улечься рядом. Никак из моей лысой башки не выходит то, как она это сделала. Скрепя зубами и шевеля ушами, думал о том, что это я погорячился по поводу девственниц. Девчонка до этого дня не знавшая уверенной мужской руки сделала все так, как хотелось мне. Никто так не делал до этого. Каждая шмара считает, что она лучше меня знает, что мне должно понравиться. Поэтому я и не привык с ними обращаться нежно. Какое, на хрен? Им нравится, когда я их жестко имею! Был уверен в этом.

До сегодняшнего дня.

Пока эта наивная голубоглазая малышка с чувственными бедрами, влажными губками и ласковым язычком не доказала мне обратное… Как же я хочу еще… Твою мать! Хочу, при этом не могу себя заставить зайти в ее комнату.

А может? Вломиться и просто взять? Ставлю все свои бабки, что она сейчас там сладенько спит, обнимая подушку, так же, как я ее отпустил, без трусиков. На ее попку падают эти же лунные лучи, ласкают ее кожу там, где это должен был бы делать я…

Не, все херня! Я повернулся на бок и, сбросив пса на пол, заставил себя отрубиться. Это уже было ближе к рассвету, поэтому я благополучно проспал тот момент, когда девчонка улизнула из дома.

Я боялась, что не буду спать всю ночь, что буду потом сожалеть и страдать. Однако все случилось совершенно иначе. После того, как отправила Демида в комнату отца, уснула моментально, еще в полете к своей родной подушке. Ко всему прочему меня посетил красочный сон. Он был о любви и о счастливой жизни. Я видела свою свадьбу. Единственное, что меня расстроило, это то, что так и не удалось рассмотреть лицо жениха. Отчетливо помню его внушительное плечо рядом с собой, помню все, вплоть до запаха и его силы. Было стойкое ощущение, не только было, оно и осталось, что это все-таки не был Антон. А еще отпечаталась в памяти окружающая обстановка. Слишком пышная, никогда не поверю, что Антон мог бы на подобное заработать. В моем сне все происходило в очень дорогом ресторане, таких, к слову, у нас в Тамбове я не видела. В нем одни потолки были метров пять или шесть высотой. И гости. Я не узнала никого, отца не видела. Все чужие мне лица, но это не помешало им нас сердечно поздравлять. Самое веселое то, на чем сон закончился. Я вся в белом платье, которому не было видно ни конца ни края, увидела у своих ног Боньку. Пес наступил на мою белейшую юбку и оставил на ней отпечаток своей лапы. Присела к собаке, чтобы поцеловать его в мокрый нос, но пес меня опередил и первым лизнул в щеку свою хозяйку. На этом и проснулась. Свадьба рассеялась, словно сладкий туман, и из всего того, что привиделось, реальным оказался только Бонька. Он действительно был рядом со мной и будил свою соню, чтобы она поднялась с кровати и отвела его на утреннюю прогулку.

— Тише ты, — зашипела на мохнатого друга, не дав ему поднять традиционный для каждого моего пробуждения шум. Ведь я прекрасно помнила, кто у меня спит за стеной. И очень надеялась, что он именно спит.

Так и оказалось. Мне удалось быстро облачиться в простенькое платье, в котором обычно хожу на работу и туфли, выгулять маленького друга, покормить его и… приготовить завтрак на двоих. Сама не знаю, зачем это сделала. Вроде бы как я должна хотеть, чтобы грубый уголовник как можно скорее исчез из моей жизни, значит надо его выставлять, не создавать ему условия настоящего дома. И все же я сделала это. Сварила овсяную кашу, поскольку больше ничего не было, свою порцию съела, а его завтрак поместила в глиняный горшочек, накрыла крышечкой и обернула полотенцем, чтобы не остыло. Рядом на столе оставила вазочку с малиновым вареньем и больше ничего. Рассудила так: захочет — найдет.