Екатерина Васина - Эверест. На грани жизни

Джулию в итоге пришлось поить, так как сама она чашку держать не могла. Когда вернулась чувствительность, то я едва не выл вместе с ней. Если бы можно забирать боль, то не раздумывал бы ни минуты. А так приходилось только предлагать таблетки и просто следить, чтобы все спускались вниз.

К счастью, к утра погода действительно улучшилась. Ровно настолько, чтобы почти без проблем спуститься к третьему лагерю. Там немного отдыха и дальше, ко второму. Там уже полегче и высота переносится, и организму легче.

С Виктором мы при спуске общались сугубо по делу. Нет, я прекрасно понимал, что он имел право никуда не идти и никого не искать. Мы все были истощены до предела. Но в душе не мог общаться с ним как прежде.

— Джулия, ты балда. — услышал я уже на подходе ко второму лагерю фразу Карла. Наш рослый американец с момента пробуждения маялся укусами совести. Так как не слышал как Джулия пыталась собирать группу для поисков, как вернулся я. Он проснулся ближе к утру. И сразу же погрузился в гуу событий.

— Сам балда. — огрызнулся мой медоед.

Шла она в короткой связке с шерпой, с руками, похожими на подушки. Но шла. Благо здесь спуск был уже попроще. Но все равно я старался держаться поближе, да и Карл ее старательно опекал.

— Ты меня то почему не разбудила?

Джулия молчала, под маской и очками выражение ее лица видно не было. Но я то знал, почему Карла она толком не пыталась растормошить.

— Алекс, хоть ты скажи ей, что у нее мозги из сыра. — проворчал Карл, когда мы оказались рядом.

Впереди уже желтели палатки второго лагеря. И внутри поселилось то чувство, когда ты ощущаешь, что вот уже почти дома.

— Не скажу. — отказался я. — Тем более ее решение поддерживаю. У тебя жена беременная, и трое детей. Джулия мне призналась, что начала тебя будить, а потом передумала.

Карл пару секунд смотрел на меня, а потом разразился ругательствами на английском, норвежском и еще каком-то, не понял на каком именно.

Так и шли.

Я не понаслышке знала, что такое обморожение. Но такого еще не случалось. Легкая степень неприятна, но она проходит. А то, что сейчас творилось с моим руками, напоминало кошмар. Пузыри с кровянистым содержимым, багрово-черные на вид, жжение и пульсация по всей длине пальцев, любое движение вызывало боль и повреждение пузырей. Спуск до второго лагеря превратился в пытку. И я лишь скрипела зубами, чтобы не заорать от боли. И это несмотря на таблетки и перевязки.

Но главное, мы все остались живы! Это понимание заставляло шевелить ногами. Как и то, что я побывала на вершине Эвереста.

Я все же смогла сделать это!

И никто не остался на горе. Это понимание окончательно поселилось внутри, когда мы прибыли в базовый лагерь. Представляете, что это значит?! После дней изнурительного холода и борьбы оказаться в месте, где почти тепло и где нормальная еда. Где аппетит возвращается, так же как и остальные ощущения.

Но даже в базовом я пробыла недолго. Меня и Вадима обкололи всем, чем смогли, напоили таблетками, чаем, впихнули еду и отправили дальше, в Катманду. В больницу. Состояние остальных позволяло им собираться без спешки.

— Увидимся в аэропорту.

— Если меня отпустят. — отшутилась я.

И как в воду глядела. Моя страховка, конечно, покрывала большую часть процедур, которые ожидали меня в госпитале Катманду. Но я рвалась домой.

Хотя дома то у меня теперь по сути и не было. Но и об этом, оказывается, кое-кто позаботился.

Алекс пробился в госпиталь спустя неделю после того, как меня сюда поместили. И сейчас старались спасти все части моего несчастного тела. Я в этом деле их целиком поддерживала, безропотно сносила все процедуры, а заодно отъедалась. Оказывается, за все время на Эвересте потеряла пять килограмм. Для меня очень много. Так что ребра просвечивали, попа сдулась, да и в целом вид я имела так себе.

— Привет. — а вот вошедший Алекс просто лучился здоровьем. Я сразу ощутила себя слабой, несчастной и едва не начала всхлипывать. Но вместо этого спросила:

— Все улетели?

— Ага. Я свой билет поменял, как и твой. Хочешь домой?

— Безумно. А то тут поговаривают об ампутации.

Мы оба невольно перевели взгляд на мои руки, обвязанные, обмазанные чем только можно. И которые все равно продолжали болеть. Отчего лица прачей становились с каждым днем тревожнее.

Нет, нет, не надо мне ампутацию. Со мной все хорошо!

— Есть возможность вылететь в Питер и долечиваться там. — точно уловил мою мысль Алекс.