Тереза Рэйгэн: Игра за счастье

Кари полезла в холодильник, достала маленькую баночку сливочного сыра, чесночный хлеб и выбросила всё в мусорное ведро.

— Эй, это был мой обед! — сказал Макс. — Еда стоит денег. Подумайте о голодающих детях по всей земле.

— Хорошая попытка. — Она взяла перезрелое яблоко из керамической миски, которая стояла рядом с ней и подала его Максу. — Съешьте это. — Доктор вытянула лист бумаги из сумочки и также протянула ему. — Вот пирамида питания американского продовольственного общества. Вызубрите её наизусть.

— Если вы полагаете, что следующие недели я буду питаться маленькими зелеными яблочками, должно быть, вы сошли с ума.

— Вы можете ругать меня столько, сколько хотите, но, в конце концов, мы теперь с вами в одной лодке, независимо от того, нравится нам это или нет. Я не подпишу документы до тех пор, пока вы не узнаете всё, что может дать вам сбалансированное питание и почему продукты из цельного зерна лучше, чем из белой муки.

— У меня есть идея получше, — проворчал он. — Как насчёт того, что я выпишу вам большой, толстый чек, а вы подтвердите, что я соблюдаю режим здорового питания, и никто никогда об этом не узнает.

— И я поставлю свою репутацию и карьеру под угрозу? — она покачала головой. — Ни в коем случае. — Всё это постепенно стало доставлять ей удовольствие. Макс Даттон, очевидно, привык сам всё контролировать. Кари сделала бы ставку на свою репутацию, что это было первый раз в его жизни, когда в споре он не смог одержать верх. — Не беспокойтесь о маленьких зелёных яблоках. Также вы будете получать большие сочные красные яблоки и даже жёлтые. Ваш рацион будет очень разнообразен, в сравнении с тем, к которому вы привыкли.

Футболист осмотрел её с ног до головы.

— Откуда вы знаете, что я люблю разнообразие... только если, — он ткнул в неё яблоком. — Вы являетесь одной из девочек в Лас-Вегасе. — На его лице появилась хитрая ухмылка. — Вероятно, после этого вы перекрасили волосы... я прав, не так ли?

Кари фыркнула и начала спешно выбрасывать сыр «чеддер» и упаковки сливок из холодильника в наполовину заполненное мусорное ведро.

— Это могло бы объяснить, почему я не помню нашу встречу, — продолжил он. — Вопреки распространённому мнению, я никогда не спал с женщиной, чьё лицо не смог бы вспомнить.

Прежде чем Кари обернулась и упёрла руку в бедро, она отправила кусок ветчины и упаковку салями в мусор.

— Буду честной, после того, как я всё хорошо обдумала, должна признать, что была не права. Вы вовсе не тот мужчина из моего прошлого, хотя, действительно, очень похожи. — Она бросила на него холодный взгляд. — Иногда бывает так тяжело их различить. — Женщина выдавила из себя неестественный смех. — Согласна, это немного неловко, но, по крайней мере, теперь загадка решена, и вам больше не придётся дополнительно беспокоиться об этой, так называемой ›интимной встрече‹ между нами, так как её просто напросто не было вовсе.

Макс поднял одну руку и прислонился локтем к двери холодильника. Другой рукой он поднёс маленькое зеленое яблоко ко рту. Прежде чем снова заговорить, мужчина откусил кусочек, пожевал и проглотил.

— Я вам не верю.

После трёх десятилетий, в которые она никогда не была особенно запоминающейся для окружающих, Кари понадобилось несколько лет, чтобы построить здоровую уверенность в себе. Её собственная мать, как правило, забывала позвонить и поздравить с днём рождения, а всякий раз, когда женщина разговаривала со своим отцом, он называл её одним из имён его бывших жён. Факт того, что Макс Даттон не мог вспомнить о самой незабываемой, самой чудесной ночи её жизни, съедал изнутри, независимо от того, насколько сильно женщина пыталась оставаться равнодушной.

— Это действительно так, – наконец, ответила она.

Он выглядел почти убеждённым.

Тихий голос в её голове призывал оставаться спокойной, прежде чем ситуация могла бы стать ещё хуже. Но рот Кари был быстрее, и вполовину не такой изворотливый.

— И только для протокола, мистер Даттон, если бы вы переспали со мной, эта ночь осталась бы в вашей памяти как лучший грёбаный момент жизни.

***

Макс не смог сделать ничего другого, кроме как усмехнуться её дерзости. У этой женщины действительно был темперамент, и хотя она всеми силами пыталась это скрыть, Кари просто кипела от злобы. Диетолог продолжила с новым гневным воодушевлением освобождать его холодильник и бросать всё, что попадало ей под руки, в мусор. Даттон собирался сказать ей, что Мерфи была права, и что мужчина должен был бы быть уже полумёртвым из-за того, что не смог вспомнить о женщине как она, когда во входную дверь постучали.