Елена Веснина - Новые испытания

— Со мной всё в порядке. Если бы не ты…

— Кирилл Леонидович… — остановила его Маша.

— Маша, я сейчас о другом. Ты помогла мне дожить до того счастливого дня, когда я узнал, что у меня есть ребёнок!

— Что вы говорите? — удивилась Маша.

— Да! Это правда! — шёпотом сказал Кирилл. — Но это пока — большой секрет, Машенька.

— Ой, как я рада за вас… — Маша прижала руки к груди.

— Я сам счастлив. Ещё недавно я не подозревал, что у меня есть дочь, а теперь уверен, что я скоро её увижу. Волнуюсь — очень.

— Да, представляю себе…

— И когда я найду свою дочку и привезу сюда, я обязательно тебя с ней познакомлю, пообещал Кирилл.

— Я искренне за вас рада, Кирилл Леонидович. Желаю вам всего-всего… Желаю вам полного семейного счастья, вот! Наверное, ваша жена Руслана тоже порадовалась за вас, да?

— Ты знаешь, Машенька, — смутился Кирилл. — У меня есть и ещё одна новость. Я не только нашёл свою дочь. Семейный статус у меня также изменился.

— Вот как? Что это значит?

— Я холост теперь, — развёл руками Кирилл.

— Вы… развелись с Русланой, да?

— Да! — радостно ответил Кирилл.

Маша растерялась, не зная как реагировать.

— Я вам сочувствую, Кирилл Леонидович! Наверное, Руслане не понравилось, что у вас есть дочка. Этот ребёнок… был до неё, так?

— Так, так. Совершенно верно. Но не надо смотреть на меня таким жалостливым взглядом, Машенька. И не надо мне сочувствовать. Я рад, что развёлся, а вовсе не огорчён этим!

— Но как, же так…

— И вовсе не известие о взрослой дочери было причиной нашего расставания с Русланой.

— А что же? Ох, простите, я, наверное, задаю лишние вопросы! — покраснела Маша.

— С женой мы расстались потому, что поняли, что мы разные люди. Как ни банально звучит, но это факт.

— И всё равно, одиноким быть… плохо.

— А я и не одинок! — Кирилл снова перешёл на шёпот. — Сейчас, возможно, я смогу воссоединиться с женщиной, от которой у меня ребёнок.

— Наверное, это правильно. Родители ребёнка должны быть вместе, — согласилась Маша, думая о своём. О Кате и Алёше.

— Машенька, мне показалось, что ты отчего-то запечалилась? — спросил Кирилл.

— Нет, нет, что вы. Я сказала, что это… правильно, то, что людей должны объединять дети, верно? А любовь, она на втором плане.

— Машенька, ты права. Только любовь не на втором плане, а — выше всяких планов. Я абсолютно уверен в том, что в твоей жизни всё будет гармонично сочетаться — и любовь к лучшему на свете мужчине, и забота об общем ребёнке!

— Почему вы так думаете? — горько усмехнулась Маша.

— Потому что ты светлый человек, Машенька, и судьба тебя обязательно вознаградит!

Самойлов пошёл на Буравина с ножом, но тот легко перехватил его руку, вывернул её, и нож упал на пол. Самойлов застонал от боли, а у Буравина оказалась порезанной рука.

— Ты с ума сошёл, Борис… — сказал Буравин.

— Уходи отсюда. Немедленно! — кричал Самойлов.

— Ты хоть понимаешь, что ты творишь? — переживал за него Буравин.

— Я понимаю, что вы загнали меня в угол. Все, — мрачно сказал Самойлов.

Бесполезность разговора становилась для Буравина очевидной. Он вышел из квартиры, достал платок, чтобы вытереть кровь с руки, и нажал кнопку лифта. Лифт ехал невыносимо долго, и он уже решил спуститься пешком, даже сделал несколько шагов к лестнице. Но тут двери лифта открылись, и из него вывалились Лёвины дружки и сам Лёва, который постарался не высовываться из-за их спин, поэтому Буравин его не заметил.

— Добрый день, — поздоровался с Буравиным один из Лёвиных друзей.

— Здравствуйте, здравствуйте, — подозрительно оглядывая их, ответил Буравин и поторопился спуститься вниз.

Полина его уже заждалась:

— Ну что, Виктор? Удалось тебе поговорить с Борисом?

Буравин покачал головой:

— Ты была права, Полина, с ним невозможно разговаривать. И на этот раз тоже… поговорить с ним по-человечески не удалось.

— Ах, какая досада!

— Но сейчас меня беспокоит другое, — начал Буравин.

— Ты про этих людей, да? Которые шли к Борису?

— Ты тоже обратила внимание?

— Трудно было не заметить. Я сразу поняла, что они к нему…

— Да, меня беспокоят эти посетители, — нахмурился Буравин.

— И шли к Борису, да? Точно?

Виктор кивнул и развернулся так, чтобы Полина не увидела его порезанной руки.

Когда в дверь к Самойлову снова позвонили, то он закричал, не открывая:

— Уходи, Виктор, и больше не возвращайся, слышишь?

— Это слесарь, Борис Алексеевич! — раздалось из-за двери.