Кристен Маццола - Хет-трик

Как я могу быть таким сентиментальным?

Обычно я не был такой долбаной-сентиментальной-хреновой-задницей, но стоя у алтаря, украшенным белыми и розовыми цветами, и та цыпочка в роли священника, которая постоянно успокаивала меня: «Не переживай, милый, все закончится раньше, чем ты сам поймешь» улыбкой, и мой лучший друг, похлопывавший меня по плечу с этим: «Это будет потрясающий день» блеском в его глазах… все это начало доставать меня.

Мы ждали… и ждали… и мы с волнением ждали еще.

Твою мать, где эта женщина?

Музыка в исполнении струнного квартета начала действовать на нервы, когда они начали играть свою музыку по третьему кругу. Наши гости ерзали на своих белых складных стульях, оглядываясь по сторонам, бормоча что-то себе под нос. Это все становилось довольно-таки неловким.

— Что, черт побери, они там так долго делают? — пробормотал я Шону, вытирая со лба бисеринки пота.

Он просто пожал плечами, качая головой.

— Ты же знаешь, что Марсела хочет быть идеальной. Они, наверное, до сих пор стараются уложить ее волосы.

Эта игра в ожидание уже начала становиться просто смешной. Мы уже опоздали на тридцать минут. Судя по нашим темпам, мы уже полностью собирались опоздать на наш коктейльный час, единственное во всем мероприятии, чего я действительно ждал. Оставшуюся часть дня я был согласен просто изображать милую улыбку.

Счастливая жена, счастливая жизнь.

Счастливая жена, счастливая жизнь.

Счастливая жена, счастливая жизнь.

Мне пришлось напоминать себе о том, зачем я выбросил столько денег на ветер ради единственной долбанной вечеринки. Семьдесят штук были просто смыты в унитаз ради того, чтобы провести пять часов с людьми, половину из которых я на дух не переносил или даже не знал.

Что за гребаная куча дерьма.

Краем глаза я увидел Хиллари, сестренку моей будущей жены, и стал быстро передвигаться между толпами людей, чтобы пройти к ней.

Глаза Хиллари были остекленевшими и широко распахнутыми, в то время как ее руки дрожали, когда она передавала мне записку. Я уставился на нее, качая головой. Когда слеза скатилась вниз по ее щеке, она прошептала:

— Мне так жаль, Гевин. Я не смогла отговорить ее от этого, — она вложила мне в руку записку, прежде чем развернуться и убежать прочь на высоких каблуках и в коротком летящем платье цвета морской волны.

Я опустился на колени прямо на мягкую влажную траву.

Я не хотел знать почему, все, что мне было необходимо, это знать, что за одну секунду моя жизнь сместилась со своей оси.

Шон начал тянуть меня, принуждая встать на ноги. Но я не мог контролировать это — я был в ярости, впал в какой-то шок и выплеснул это все на самую ближайшую ко мне мишень. Я заехал своему лучшему другу прямо в челюсть. Слезы бежали вниз по моему лицу, когда я схватил его за щеку.

— Срань Господня, мужик!

Я замер. Все взгляды были направлены на меня. Никто не двигался, никто не говорил ни слова. Мое сердце разрушалось. Тишина сводила с ума.

Шон обнял меня, вырывая записку из моих рук.

— Отойди от меня! — у меня все было в красном свете ярости, когда я кричал ему в лицо.

— Ты только что ударил меня, чувак. Ты должен позволить мне взглянуть на это, — его взгляд поймал мой, пока я размышлял о том, чтобы стянуть его рубашку, словно это была майка, и хорошенько подраться, но мое сознание вернулось как раз вовремя. Я сдался и наблюдал за тем, как Шон разворачивал записку от моей бывшей невесты. Его глаза становились все шире и шире, пока он читал.

— Нахрен ее, чувак. Давай пойдем и напьемся к чертовой матери.

Я пытался забрать записку из его рук.

— Почему бы тебе не подождать с этим до завтра? Давай сделаем все, что возможно с теми деньгами, что ты выбросил на ветер на это шоу.

Шон убрал записку в карман, и я повернулся к гостям.

— Похоже, что свадьбы сегодня не будет, думаю это то, что нужно отпраздновать.

Таким образом, в наших смокингах, вместе со всеми гостями, кто были там ради меня, мы пошли и напились до чертиков в открытом баре, съели чертову кучу потрясающего филе миньон с диким лососем из Аляски так же, как и все остальное, что было на фуршете, и мы танцевали всю ночь. Но лучшей часть этого была битва, развернувшаяся, когда вынесли торт. Счет за дополнительную уборку и убытки, который пришел через несколько дней, полностью стоил того.

Мне пришлось заплатить за это дерьмо, и я воображал, как бы мог начать новую главу своей жизни, как долбанный свободный человек. Вечер оказался не таким, как того от него ожидали, но эта ночь была самой лучшей в моей жизни — полное и безоговорочное освобождение Гевина Хейса.