Даниэла Стил - Выбирая судьбу

Вскоре прибыли миссис Мэтьюс вместе с Джейн и Доном. Аккуратные, строгие. Миссис Мэтьюс в новом черном наряде, Джейн в пальто и платье цвета морской волны, а Дон в темном костюме.

Том сказал, что отвезет меня домой, но мы оба были на машинах, вот и поехали друг за другом, направляясь на запад города. Улицы были пустынны по причине раннего утра выходного дня. Миссис Мэтьюс велела мне прибыть сразу в церковь, так что мне не нужно было возвращаться, и я радовалась, что смогу провести несколько часов дома. Я сказала «прощай» и Крису, и «Хобсону». Мне было даже любопытно, кто завтра будет лежать в Георгианском зале. Я никогда не забуду это помещение.

Я остановилась перед домом, и Том, помахав мне рукой, двинулся дальше. Пэг и Сэм завтракали, и я присела к столу, чтобы выпить чашку кофе. Я чувствовала себя невероятно усталой, но на меня начинали снисходить мир и покой — впервые с пятницы. После завтрака я поднялась в спальню и легла на нашу постель. Я не спала, просто лежала там, радуясь, что Пэг и Саманта ушли в сад, от меня подальше. Сегодня мне хотелось только одного: чтобы меня оставили в покое.

В половине второго Пэг пришла меня проведать:

— У тебя примерно полчаса.

Я вспомнила, что когда-то она была подружкой невесты на моей свадьбе. Пэг ворчала, горько жалуясь на то, что ей пришлось нацепить уродскую фату, которую я ей выбрала. Но дело закончилось тем, что Пэг стала главной заводилой на церемонии и вообще была образцовой подружкой невесты, вот только сожгла фату, закурив прямо перед тем, как нам нужно было идти к алтарю. Вот она какая, Пэг!

Я уложила волосы и приготовила все, кроме платья. Я еще не решила, что надеть. Черное платье, которое носила в Нью-Йорке, выглядело поношенным, а твидовое пальто было светлым. Темно-синее платье стало мне тесным, а на угольно-черном спереди было пятно от яйца — спасибо Саманте. Я забыла отнести его в химчистку после переезда в Сан-Франциско. Значит, оставалось только «свадебное», светло-серое платье, которого Крис даже не видел, висевшее в недрах шкафа, куда Пэг упрятала его по моей просьбе в ту ночь, когда приехала в мой дом.

Через двадцать минут я стояла перед зеркалом — серое платье и пальто, черные туфли, бабушкин жемчуг. Волосы забраны в аккуратный пучок. Именно так я хотела выглядеть в день нашей с Крисом свадьбы. Но на свадьбу опоздала — на целый день и целую вечность. Я дотронулась до золотой цепочки, которую утром сняла с шеи Криса… Слишком поздно.

Миссис Мэтьюс и Линдквисты дожидались меня в комнате священника за церковью. Мы встретились, подавленные, облаченные в траур. Каждый из нас был погружен в свои мысли. Беседа со священником заняла несколько минут, потом он ушел, а мы услышали, как где-то вдали зазвучала тихая печальная музыка. У меня совсем вылетело из головы, что надо бы переговорить с органистом. Мы вошли в церковь, и я села на переднюю скамью вместе с семьей Криса. Пэг и Том Барди расположились позади нас, и я оглянулась на нее, всего один раз. Я протянула подруге руку, и она сжала ее. Вскоре я заметила, что в церкви собрались еще человек семьдесят или восемьдесят. Не так уж много. Не сравнить с пышными похоронами, которые мы устроили бабушке. Однако, если смотреть глазами Криса, который не любил находиться в толпе, народу набилось более чем достаточно. Я увидела девушку в черном платье с вуалью, через проход слева, и сразу догадалась, кто она. Это была Мэрилин. Наши глаза встретились, и это был долгий взгляд. Не настоящее родство душ, не связь, какую я ощущала с семьей Криса. Однако мы с ней понимали друг друга лучше, чем его родные могли понять любую из нас. Мы обе остановились перед пропастью. А Крис двинулся дальше.

Крис лежал в гробу, усыпанном цветами.

— Возлюбленные братья и сестры… да покоится он с миром. Аминь.

Мы встали, чтобы вознести безмолвную молитву, и орган заиграл — по-моему, это был Бах, а я пожалела, что забыла заказать музыку Равеля. Сотрудники «Хобсона» покатили гроб по проходу, миссис Мэтьюс, опираясь на руку Дона, медленно побрела за гробом. Сейчас она казалась еще миниатюрнее, чем раньше. За ней шла Джейн, а потом уже я, гадая, не собирается ли Мэрилин замкнуть шествие. Направляясь к выходу, я чувствовала, что присутствующие наблюдают за нами, провожают нас взглядами, и услышала несколько сдавленных всхлипов и громких рыданий. Эти люди могли плакать, мы — нет. Я была уверена, что Мэрилин тоже не плачет. Как правило, громче всех на похоронах плачут те, кто знал покойного меньше остальных.