Рейн Миллер: Магнат

Моя мать явно будет опустошена, когда узнает о нашем расставании. Наверное, даже больше, чем Дженис. Наши семьи дружили, и я допускаю, что между моей матерью и ее родителями может возникнуть несколько неловкий момент, когда они узнают о нашем разрыве.

Пометка для себя: никогда не трахать друзей семьи.

Кроме того, у меня имелось подозрение, что Дженис мне изменяет. Тот факт, что я не слишком сильно заморачивался на этот счет, говорит сам за себя, но для меня она была единственной женщиной, с которой я встречался последние шесть месяцев. Если мы не можем быть честными друг с другом в данный момент, бл*дь, дальнейшее для нас просто безнадежно, однозначно. Не существующий генитальный герпес мог бы быть дополнительным плюсом, вернее сыграть мне на руку.

И я хотел бы сбросить эту бомбу на свою мать, когда она начнет давить на мое чувство вины за разрыв наших отношений. Но при Мадлен Блэкстоун никогда не стоит упоминать слово «трахаться» или другие его вариации. Никогда. А жаль, было бы интересно. Я бы хотел увидеть отразившийся ужас у нее на лице…

— Чему ты улыбаешься? — спросила Дженис, скользя рукой вниз по моему животу прямиком к моему члену.

— Я? — схватил ее за руку, останавливая движения, и выбрался из ее объятий. Присев на край кровати, уперся лбом в ладони.

— Да, Калеб, ты улыбался, — в ее голосе послышалось раздражение. — Что с тобой происходит? Почему ты не хочешь еще? — Она прижалась своим голым телом к моей спине, а я постарался не вздрогнуть. — Ты же знаешь, одного раза для меня мало, — с отчаянием произнесла она, в надежде, что я передумаю.

Ты полный гребанный идиот из-за того, что когда-то связался с ней. Избавься от этого, дебил. Учись!

Я был уверен, что Дженис нимфоманка, и хотя в начале это был своеобразный бонус для парня, у которого недавно умер отец и ему хотелось отключить свой мозг от дум, сейчас же это звучало, как явный перебор. Я потянулся к брюкам и натянул их на себя, отчаянно пытаясь, как можно быстрее, создать преграду между своим членом и ею. На самом деле, мне необходим был душ, но моя совесть не выдержала бы еще и пяти минут, не сообщив ей новость — мы закончили бл*дь… навсегда.

Три Ф — окончательная реальность для каждой женщины, с которой я встречался. (Калеб имеет в виду finished—fucking—forever, три ф, прим. пер.)

Я знал, что это делает меня мудаком, что я согласился на секс с ней. Мне не стоило, и я не горжусь этим, но если уж быть до конца справедливым, Дженис была инициатором сегодняшнего секса, начиная прямо в лифте, пока мы поднимались в мои апартаменты. Она бы с радостью проделала мне минет, запечатлев его на камере безопасности, если бы я не настоял подождать. Общественность, черт побери, ее дело, не мое.

Сегодня мне было необходимо, чтобы она сопровождала меня на благотворительный ужин, потому что пять тысяч положить на тарелку для пожертвований — это мало, особенно, если ты пришел один. Десять тысяч долларов на исследования рака гораздо лучше, чем пять на благотворительность. Я не стал бы возражать и выписал бы чек в десять раз больше, пропустив при этом ужин, но это было бы глупо. Во имя своего отца я буду поддерживать исследования, касающиеся рака и делать щедрые пожертвования, столько, сколько буду жить. Мой чек всегда будет с лишним нулем на конце.

— Так ты действительно закончил сегодня, — я услышал презрение в ее голосе. — Калеб, я утром уезжаю в Гонконг. По крайней мере, неделю мы не увидимся.

Сейчас или никогда.

Я вздохнул и повернулся к ней лицом.

— Дженис, нам нужно поговорить.

Тридцать минут спустя я имел минус мою первую «девушку» и с весьма заметным синяком на лице. Для женщины с весом в сто фунтов, Дженис оказалась очень проворной. Ей помогло то, что она застала меня врасплох, и я никогда не видел ее раньше в таком состоянии. Было также справедливо сказать, что она выглядела несчастной из-за нашего разрыва.

Я дотронулся до синяка на левой скуле и сопутствующего фингала, глядя в зеркало в прихожей. Завтра утром он будет выглядеть просто ужасно. Завтра мое появление в офисе явно вызовет веселье. Как только я спросил, вернет ли она ключ от моей квартиры, эта сумасшедшая стерва ударила меня в лицо...

Своими гребанными туфлями.

Потом через минуту последовали слезы, сопровождающиеся истерическими обвинениями, что она думала, что наши отношения прямиком ведут к браку и совместному будущему. Я точно знал, откуда возникли у нее эти мысли, когда она визжа излагала их мне в бешенстве.