Екатерина Смолина: Одинокий фонарь

Я сглотнула. Поколебалась…

На кухне мне стало даже смешно: Максим очистил столько мандаринов, что те едва поместились на большом блюде!..

– Сладкие? – подозрительно сощурилась.

– Не все… Пара кислых попалась, пока сладкий нашел…

– Кислые? Где?!

– Эм… – недоумённо покосился на стол рядом с плитой. – Кать, они совсем кислые!..

– Угу…

Господи, храни кислые мандарины!..

Дрожащими, как у заправского алкоголика руками, я засовывала в рот брызжущие кислейшим, щиплющим губы соком дольки мандарина, и… испытывала ни с чем не сравнимый восторг! Даже вчерашнее мясо уже не казалось таким вкусным, хотя надо было отдать должное повару…

Макс наблюдал за мной с растерянным любопытством и немного брезгливым выражением лица. Мол, мне не жалко, конечно, но как ты это ешь?!

– Боюсь спросить… Ты кофе…

Я остановила его, пригрозив пальцем и грозно нахмурившись, – рот был занят.

– Ладно, понял, – поднял обе раскрытые ладони. – Ты мне хоть список напиши…

– Номер телефона Светкин дашь? – улыбнулась, благодатно вздохнув.

– Дам, – задумчиво посмотрел на настенные часы в восточном стиле.

– Опаздываем?..

– Время засекаю. Вчера твоему ужину понадобилось минут пятнадцать на то, чтобы не пройти «таможенный осмотр». Если эти мандарины приживутся, то купим еще. Я правильно рассуждаю, мадам?

– Может быть, – смущенно хмыкнула. – Можно я у тебя душ приму?

Мне подарили теплый, немного ехидный взгляд с приподнятой бровью.

Знаю, знаю, что мой вопрос был чистой формальностью и, похоже, в «развод» здесь играю я одна. Но должна же я была успокоить свою совесть?

На работу Максим привез меня даже рано. Утренние мандарины возвращаться обратно не собирались, и даже предстоящее собрание в душном офисе уже не казалось таким пугающим. Только немного задремала по дороге, сидя в пассажирском кресле.

– Со-о-ня… – разбудил меня умиляющийся мужской голос. Макс положил свою горячую ладонь на мою. – Давай вечером за тобой заеду, переоденешься и прогуляемся?

Я сонно посмотрела на его расслабленную, светлую улыбку. Что мне делать? Забыть об остатках гордости и снова станцевать на забытых граблях? Или гордо прожить жизнь в долгах по ипотеке, матерью-одиночкой, забыв о себе, о личной жизни?..

– Как мне научиться доверять тебе снова?

Мой голос прозвучал тихо на фоне работающего мотора машины, но вопрос был услышан. Максим повернул ключи в замке зажигания, и стало намного тише.

– Как… – снова взял мою руку в свою и откинулся на подголовник, задумчиво разглядывая мое лицо. – Я тоже долго думал над этим вопросом… – вздохнул. – Наверное, только если ты этого действительно захочешь. Знаю, я не идеален, и многих промахов в наших отношениях можно было бы избежать. Но еще я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты не вздрагивала каждый раз, когда какая-нибудь женщина посмотрит на меня или сделает комплимент. Любому мужчине рано или поздно нужна семья, которая его любит. Только этот момент у всех приходит по-разному.

– Хочешь сказать, что нагулялся?

– Именно. Зачем мне другие женщины, если в тебе есть все, что есть по частям в них? Да дело даже и не в этом… – поморщился. – Просто я люблю тебя, а не кого-то. Хочу, чтобы ты и наши будущие сын или дочь носили мою фамилию. Семья должна жить в согласии под одной крышей, это нормально, разве нет? Ненормально, – недовольно стукнул руль, вспомнив свое, – когда мужик пьет и бьет своих жену и детей и не ночует дома…

А ведь за все месяцы, прожитые с ним, я не вспомнила ни одного случая, чтобы кто-то хоть намекнул, что он с кем-либо так обращался. Хотя дети могут и повторить неосознанно ошибки родителей. Его отец, – а Макс сейчас точно говорил о нем, – был не лучшим примером для подражания. И сын на всю жизнь запомнил этот страшный урок…

– Максим… – позвала, сжав несколько его пальцев. Говорить это было неприятно, но все равно пришлось бы. – Макс, ты… Ты только не нервничай.

Он напрягся, с подозрительным прищуром вслушиваясь в мои слова.

– Ты ведь знаешь, каким был мой брак…

Отвернулся, обреченно вздыхая.

– Регистрации, церемонии, куча близких и дальних родственников… И штампы в паспорте, шантаж этими бумажками… Боюсь, я не готова снова на это пойти.

Его профиль на фоне чуть запотевшего водительского окна, напряженно ходящие желваки на скулах и взгляд почти обреченного. Я уже жалела о сказанном. Слишком больно говорить правду. Глаза защипало, гусарский профиль поплыл…