Екатерина Роман - Сделай шаг

– Ингалятор с собой? – лишь отрицательно качнула головой, все также не имея возможности сделать полноценный вдох, лишь судорожные попытки по капельке втянуть драгоценный воздух. И это провоцирует еще большую панику. Я похолодела. Судорожно вспоминаю, что когда то слышала, видела, в панике молясь всем кому только можно.

-Шшшшш, тихо. Смотри на меня, только на меня! – обхватила ладонями Ташино лицо, потянула ее на себя, вынуждая почти облокотиться на меня. Я сидела на собственных пятках немного отклонившись назад, Таша – стояла на коленях напротив меня, опираясь пальцами рук о пол по обе стороны от меня, натянутая как струна, напряженная и испуганная. Мне кажется, она даже от страха не понимает, где находится. Отняла одну ладонь от лица Таши, рывком дернула молнию платья на спине, то ли расстегнув, то ли разорвав, плевать на внешний вид.

– Давай, солнце! Смотри мне в глаза, тут больше никого нет, тихо и спокойно. Вдыхаем через нос, вместе. Дыши со мной, помогай себе животом, надувай животик. Воот, а теперь выдох – и втянула живот, по максимому, – я дышала вместе с ней, голова кружится то ли от слишком глубокого дыхания, то ли от страха, но не теряю зрительный контакт, не отрывая ладоней от холодного лица. – Давай еще, вдохнула, надулась пузырем, выдохнула – сдула живот. Вот, молодец, – наконец то получилось сделать не судорожный вдох, а просто неглубокий. – Давай вместе: вдох, еще плавне и глубже, и надуваем с тобой воздушный шарик, медленно выпускаем воздух сквозь губы. Аккуратно, не торопись. И еще разок. И еще – вдохнула – выдохнула, надуваем.

Мы раз за разом повторяли эти упражнения, не отрывая взгляда друг от друга. Таша уже почти полностью пришла в себя, перестала напоминать приведение, глаза осмысленно заблестели. И... кинулась мне на шею в почти истерике.

– Тшшш, успокойся, а то все опять придется начинать с начала, – я чуть улыбнулась, поглаживая солнце по лопаткам.

– Спасибо, я... – голос Таши дрожит от слез, от истерики, от страха.

Я понятия не имею сколько времени прошло. Лишь затекшие ноги давали понять что сидим мы в таком положении немало.

Да подозрительная тишина вокруг. Шокированная тишина. Еще бы – никто и не подозревал о Ташином недуге. Но вряд ли кого-то остановило знание.

Накатила злость. И остановиться уже не могу. И не хочу. Впервые в жизни совершенно не хочу держать эмоции под контролем – я могу вытерпеть издевательства над собой, бесконечные насмешки и оскорбления. Но это уже перебор. Не лезет ни в какие рамки. И должно быть наказано.

На столе стоит кувшин с гранатовым соком. Полный, холодный, колотый лед еще не полностью растаял. Широкое горлышко. Как раз под мою ладонь.

Легко прикоснулась губами к щеке Таши, освободилась из объятий, чуть подтолкнула ее в сторону дивана. Никто не помешал мне подняться ноги, сделать четверть оборота, определить местонахождение зачинщиков. Вычислить их просто – это я сделала еще когда смотрела ролик, чувствуют свою безнаказанность, ублюдки. Он ничего не понял, он вообще не ожидал от меня такого выкрутаса. Все по заученному. Скомкать еще чуть влажное, но уже холодное полотенце что так удобно оказалось как раз под рукой, бросить в лицо Максу, скользнуть ближе, на расстояние удара острым каблуком в коленную чашечку, и от души, со всей силы злого замаха ноги заехать в открывшийся беззащитный из-за падения на колено, пах. А ноги у меня сильные. И холодное бешенство кипит в крови. Он даже не смог простонать от боли – просто перехватило дыхание. Приятно? Отлично! А также не сможет еще какое то время думать без боли о девочках.

Следующее движение – широкий размах полным кувшином с соком. Щедрая струя яркого темно-бордового цвета ровно и качественно залила всю группу приспешников Аллочки. И ее саму. Теперь ее нежно-лиловое коллекционное в стразах Сваровски платье восстановлению не подлежит. Несколько секунд растерянности дали мне фору во времени для еще одного действия.

Перекинула уже пустой кувшин в правую, более ловкую и сильную руку, и разбила стеклотару о край ближайшего столика. В руке как раз оказалось горлышко, с отбитым острым краем. И мне плевать на последствия. Большего бешенства и холодной злости в себе я не помню.

И все это в тишине. Я не сказала ни слова – просто не смогла, меня немного потряхивало. А Аллочка – наверное, просто сначала удивилась, а потом испугалась. Когда посмотрела мне в глаза. Я не знаю, использовала бы я свое оружие, или это была игра на публику, но поле боя осталось за мной. Враг капитулировал. Даже Макс, все еще держась за сокровенное, постанывая и ругаясь сквозь зубы, скрючившись в три погибели и почти на коленях, уполз на диван. В противоположном от меня углу.