Мария Соареш - Земля любви

— Папа, я не узнаю тебя! — огорчился Марко Антонио. — Когда ты получил в счет погашения кредита парфюмерный магазин, то не пожалел отдать его своей бывшей жене и ее кучеру. Выходит, о них ты позаботился, а о собственной внучке не хочешь?

— Я отдал тот магазин твоей матери только потому, что она всегда была неравнодушна к французским духам! Ты сам подумай, что бы мы делали с ним, зачем он нам нужен? А сейчас и мадам Жанет при деле, и кучер не сидит на ее шее! К тому же ты разве забыл, какое несчастье постигло бедную старушку?

— Отец, не надо говорить о маме в таком тоне. Она любит этого Медейроса, и нет ничего предосудительного в том, что ей захотелось родить от него ребенка. Ты ведь и сам еще молодой отец — в твои-то годы!

— Но у меня молодая жена. А мадам Жанет, видимо, переоценила свои силы и не смогла повторить подвиг доны Марии, родившей богатыря на старости лет.

— Я никак не пойму тебя, отец. То ты жалеешь ее и даришь ей магазин, а то насмехаешься над ней.

— Может быть, я неловко пошутил, так ты меня прости, — повинился Франческо. — Разумеется, я сочувствую Жанет. Знаешь, что она мне сказала, когда потеряла ребенка и вышла из больницы? «Это расплата за мой грех, Господь наказал меня в отместку за ребенка Жулианы, которого я ее лишила!»

— Как же она, должно быть, страдает!

— Да, это так. Вот я и решил отвлечь ее от страданий. Сейчас, насколько мне известно, она с головой ушла в работу.

— Мама скоро откроет свой магазин. А как нам все же быть с Жулианой? Ты отдашь ей ту фазенду?

— А ты отпустишь с ней Анинью? — задал встречный Вопрос Франческо. — Там же глушь и комары. Помнится, когда-то ты именно из-за этого отобрал у Жулианы дочь! Или то была совсем другая фазенда?

— Какой ты сегодня ядовитый, папа! — усмехнулся Марко Антонио. — Зачем ворошить прошлое? Теперь я живу с Розаной, у нас все хорошо. Того же я желаю и Жулиане. А если она будет счастлива, то и за дочку свою я буду спокоен.

— Ну ладно, я перепишу фазенду на Жулиану, — сдался Франческо, — только пусть она сначала уговорит своего норовистого итальянца. А то он, говорят, слишком гордый, еще не захочет ехать на фазенду жены.

— Я думаю, против такого куска земли он не устоит. А если не захочет быть на ней хозяином, то пусть будет управляющим у Жулианы!

Возвращение Гумерсинду с фазенды было драматическим. Дома его ожидали бойкот со стороны Марии и яростные нападки со стороны Анжелики. Она припомнила ему тот гамак, в котором когда-то увидела его вдвоем с темнокожей рабыней, припомнила и тот вечер, когда Гумерсинду выгнал из дома Розану.

— Кстати, у нас есть для тебя приятная новость, — сказала она со злорадной усмешкой, — Розана получила обратно своего сына!

Гумерсинду промолчал. Сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы выяснять, как это произошло и почему Матео отдал мальчика Розане.

Анжелика же тем временем продолжила:

— А теперь мы хотим услышать, что ты собираешься делать со своим чернокожим сыном. Приведешь его сюда? Поселишь вместе с нами?

— Я не вынесу этого стыда и сразу же уйду отсюда! — нарушила молчание Мария.

— Я вижу, вы тут уже основательно проинформированы, — недовольно произнес Гумерсинду.

— Да, мы даже успели побывать в доме Мальяно и поговорить с твоей негритянкой Наной. Там у них все уже знают, что эта служанка переспала со своим хозяином, когда работала у нас на фазенде, — доложила Анжелика.

— Что ж, вы сильно облегчили мне задачу, — сказал Гумeрcинду. — Если вам все известно, то мне остается только попросить прощения у тебя, Мария, за тот давний грех... и у тебя, Анжелика, — добавил он после небольшой паузы. — Тогда у меня не было сына, ая очень хотел его иметь... И вот теперь у меня двое сыновей! Один из них — тот негритенок, который тебе всегда нравился, Мария. Он действительно хороший, смышленый мальчик. Мать вырастила и воспитала его ценой огромных усилий. А теперь настал мой черед. Парень тянется к знаниям, и я помогу ему получить хорошее образование. Но жить он будет, как прежде, со своей матерью и отчимом. Так мы договорились.

Марию больно уязвило то, что Гумерсинду все уже решил сам или вместе со своим негритенком, а с ней даже не посоветовался. И она, желая досадить ему, вдруг заявила:

— Я хочу поговорить с этим мальчиком. И с его с матерью тоже!

— Зачем тебе это надо? — спросил Гумерсинду, еще не подозревая никакого подвоха.

— Пусть она выполнит свое обещание и отдаст мне сына! Я сама займусь его дальнейшим воспитанием.