Валерия Иванова: Токсичная любовь [publisher: SelfPub]

Я так ничего и не рассказала ему. Он жаждал узнать, но не давил на меня. А я не могла… Мне казалось, если расскажу Захару о тех ужасах, что творил его брат, он никогда не оправится. Я не могла так поступить с ним. Захар видел синяки на моем теле, оставшиеся после Миллера младшего, и даже они выкручивали ему вены. Я представить себе не могу, что было бы с ним, узнай он всю правду.

После двухнедельных мучений, Зар настоял на психологе. Я сопротивлялась. Боялась, что врач начнет копаться в моей голове и Захар каким то образом узнает всю правду. Я отказывалась. В один из таких дней после очередного ночного кошмара, любимый вернулся раньше с работы, сел напротив и взяв меня за руку, посмотрел в мои глаза.

– Завтра идем к Заманской. Это лучший специалист в сфере психологии.

Я хотела отказаться, но он не дал и слова сказать.

– Ты посетишь один сеанс. Я обещаю, если будет плохо, больше не заикнусь об этом, – в его голосе было столько стали. Но мысль о том, что кто-то будет копаться в моей голове – заставляла меня корчиться от страха.

– Я не хочу…

– Я не узнаю, – словно прочитав мои мысли, произнес он. – Не о чем не узнаю. Ты будешь с ней один на один.

Я заглянула в его глаза и в тот момент в них был столько любви. Я знала, этот мужчина сердце вырвет из груди, чтобы спасти меня. Разве могла я отказать?

Чудо произошло. Психолог помог. Нет, он не вылечил меня от душевной боли, но он смог подобрать мне хороший анальгетик. Как сказал док, душевную рану может вылечить только время и любовь близких. Лечить меня – удел Захара. Но после пяти сеансов, кошмары стали реже. В последний месяц они прекратились совсем и я не могу этому нарадоваться. Честное слово, я словно заново начала жить. Научилась радоваться мелочам. И каждый день Захар дарит мне надежду на счастье.

– Доченька, Захар приехал – в дверях показалась мама. Женщина засеменила ко мне. Поправила фату, окинула меня взглядом и тепло улыбнулась.

– Ты такая красавица у меня, – прослезилась родительница.

– Спасибо мам, – улыбнулась, поспешив обнять ее.

– Ты не передумала? Все-таки хочешь, чтобы он увидел тебя только в ЗАГСе? – спросила мама, поправляя потекшую тушь под глазами.

– В ЗАГСе, – кивнула, хотя, признаюсь, сердце так и рвалось к нему. Но мне так всегда хотелось. Чтобы жених не видел невесту до самого дворца бракосочетания.

Кивнув, мама вручила мне букет и помогла обуть туфли.

– Скажешь ему сегодня?

Сердце забилось бешено. Не знаю, почему, но я боюсь сообщать Захару новость. Я еще и сама не совсем осознала действительность…

– Не знаю.

– Папа сегодня новость сообщил, ты слышала? – мама поспешила перевести тему. Вот только совсем не хорошую замену она нашла. Я понимала, оо чем она хочет мне сказать. Утром позвонила Дашка и рассказала новости. И сейчас по спине холодок пробежал, от понимания того, о ком пойдет речь.

Мама восприняла мое молчание за согласие услышать ее.

– Стас повесился. Нашли в камере в петле. Туда ему и дорога скоту – в голосе женщины была злость.

– Мам я не хочу чтобы сегодня о нем даже вспомнили, – передернула плечами, стараясь прогнать предательский озноб.

Я уверена, что повесился он не сам. Такой как Стас любил свою никчемную жизнь, ни при каких условиях он бы не пошел на такое. До последнего Миллер младший не сознавал свою вину. Захар с помощью папы нарыли на него компромата лет на пятнадцать. Но только благодаря показаниям Лены нам удалось посадить его за решетку быстро. Ей тоже грозил срок. Но Захар помог женщине. И я в этой ситуации была солидарна с любимым. Бог ее уже наказал. Тяжело больной ребенок – разве бывает ноша тяжелее? Захар помог малышу, в то время как Стас, обещавший ей золотые горы после содеянного, ушел в закат, не оставив ей ни копейки. За то и поплатился.

– Прости, я хотела чтобы ты знала. Вдруг кто то из гостей заговорит…

Мама слишком беспокоится за меня. В любом случае, я уверена, что ни один человек не захочет даже упомянуть об этом отрепье.

***

Папа держал меня за руку. Я так нервничала, казалось оставь он меня, я упаду и скачусь кубарем вниз по ступенькам. По приезду в загс, меня спрятали в комнате для новобрачных. И я уже раз сто пожалела о придуманной еще в юности примете. Со вчерашнего вечера не видела Захара, и ночь была бессонной. Не могу с собой ничего поделать, только в его объятиях могу расслабиться.

– Идем, доченька, пора, – уже будучи в коридоре, папа вырывает меня из раздумий. Поднимаю на него глаза, а он хмурится.