Юлия Резник - Никому не скажем

— Да, наверное, так будет лучше всего. Женька… он очень смышленый парень.

— Я знаю. Ты… прекрасная мать.

Ева грустно улыбается. Облизывает губы и шепчет:

— Это не только моя заслуга. Саша… он… он очень старался. И очень его любил.

Киваю. Не уверен, что могу в это углубляться. Хотя и винить отца вроде как глупо. Он до последнего не знал, чей Женька сын наверняка. И я, как бы это ни было странно, могу понять, почему он не сделал тест ДНК раньше. Как он и написал, для него это один черт ничего бы не поменяло. Могу ли я его простить? Могу. Потому что и моей вины во всем произошедшем достаточно. Осознавать это, пожалуй, больнее всего.

— Ева…

— М-м-м?

— Думаю, нам лучше уехать из страны, пока здесь все не уляжется. Я понимаю, что у тебя бизнес и все такое… Но так будет действительно лучше.

Сначала она медленно кивает, но потом отходит на шаг и упирает руки в бока.

— Что ты задумал?

— Да ничего…

— Я тебе не верю. И если ты хочешь попробовать заново… вряд ли нам стоит начинать отношения с обмана. Так что ты задумал, Кит?

Черт! Она слишком хорошо меня знает. Не стоило и пытаться! Вот же… Улыбаюсь, как идиот. Потому что она… меня… знает! Как облупленного. И любит. Наверняка…

— Ты же не думаешь, что я это так оставлю, правда? — смягчаю улыбкой жестокую правду слов.

— Так я и думала! Ты хочешь отомстить за смерть отца… Господи, ну, зачем? Ты понимаешь, какие люди в этом замешаны? Да и он… он же не просил тебя в это лезть!

— Тш… — вновь обнимаю Еву и притягиваю к себе одной рукой. — Все будет хорошо. Просто верь мне. Я уже взрослый мальчик и знаю, что делаю.

— Ты уверен? Клянусь, если и с тобой что-то случится, я…

— Ну, что? Договаривай!

— Я этого не переживу, Кит. Второй раз расставания с тобой я не переживу.

— Почему? — голос садится, эмоции вибрируют внутри, жужжат, и сердце колотится в такт, задавая темп звучащей внутри мелодии.

— Ты знаешь… — голос Евы дрожит, ломается.

— А ты скажи, — подбадриваю ее я.

— Потому что я люблю тебя. Да что там… я жить без тебя не могу. Больше…

Молчу. Меня так плющит от ее слов, что ответ просто гибнет в горле. И все, что я могу, вжавшись лбом в ее лоб, кричать ей о своей любви взглядом. Дерьмо. Еще немного, и я заплачу.

— Который сейчас час? — неожиданно интересуется Ева. Моргаю и подношу к её глазам запястье, на котором надеты часы.

— Женька раньше семи не проснется… — зачем-то шепчет она. И поначалу я отношу эту информацию в разряд общей. Ну, понимаете, той, что, по мнению Евы, мне следует знать о сыне. И лишь когда она в ответ на мое молчание недоуменно вздергивает бровь, понимаю, к чему Ева клонит на самом деле. Облизываюсь, хотя полтора имеющихся у нас часа в жизни не удовлетворят моего голода. Но это, как ни крути, лучше, чем ничего. Отхожу на шаг, протягиваю руку и веду ее прочь из кухни в свою комнату. Нашу…

— Если Женька проснется, то через балкон ты можешь попасть в спортзал.

— Очень предусмотрительно, — Ева одаривает меня сексуальной улыбкой и одним плавным движением стаскивает с себя ночную рубашку, под которой… больше ничего нет. Наступаю на эту бесстыдницу. Опрокидываю на кровать и устраиваюсь на коленях между ее широко разведенных ног.

— Я еще в прошлый раз хотел это сделать, — шепчу, обжигая дыханием нежную розовую плоть. Раздвигаю пальцами мягкие складочки с первыми капельками влаги, растираю ту по губам. И накрываю ртом напряженный бугорок. Ева всхлипывает, обхватывает мою голову, царапает ноготками шею и, словно боясь не успеть, подкидывает свои бедра в ответ на каждое движение языка. Не отрываясь от своего занятия, веду по ее крутым бедрам, вверх по подтянутому животу, налившимся холмикам груди, придавливаю пальцами вытянувшиеся напряженные соски и легонько их сжимаю.

Как это все отличается от того, что было раньше! Все не то, все не так… Контроль исчезает, как исчезают и собственные потребности. И лишь одно желание выходит на первый план — сделать ей хорошо. Так хорошо, как это вообще возможно. Возношу ее выше и выше, легонько прикусываю, дую, трусь носом о мягкие волоски и снова ритмично надавливаю. Ноги Евы у меня на плечах дрожат, и, понимая, что она близка, я резко меняю позицию и с силой в неё погружаюсь. Плечо обжигает боль — так Ева гасит свои крики.

— Дикая кошка, — хриплю я, не прекращая работать бедрами. Оргазм так близко, что свет перед глазами меркнет, и чтобы как-то отвлечься, я опускаю голову и принимаюсь играть с ее сосками губами, зубами… ртом. Покусывая ее и пощипывая. Заставляя жалобно всхлипывать и еще резвее подкидывать бедра.