Яна Егорова - Наследница шовинистов де Мармонтель

– Зачем? Что я там забыла? – она только хмыкнула на это.

– Как? Ты же жила когда-то во Франции. А вдруг, кого-то из друзей найдешь?

Мама на это отреагировала так резко, что я зареклась в последствии поднимать данную тему:

– Это было давно. Я там не прохлаждалась! Некого мне там искать!

Я так перепугалась, что даже не стала расспрашивать дальше. Знаю ее, не хочет – все равно ничего не скажет. Но я потихонечку провела свое расследование. Мама вернулась из Франции в Россию, когда была на третьем месяце беременности. Она встала на учет у нас, в Кингисеппе, ровно на этом сроке. Была там на заработках и говорит, что именно на эти деньги нашу квартиру купила. Это очень запутанная история, концы которой мама так тщательно спрятала, что мне до сих пор не удалось узнать, почему отчество мне дал дядя Карен, старый друг мамы. Мои девчонки говорят, что скорее всего, мой отец очень сильно обидел мамульку, поэтому она его знать не хочет и не желает, чтобы он контактировал со мной. Мы с ними пытались найти концы – тщетно. Я же не знаю о нем совсем ничего. В поисках даже не помогло мое знание французского языка. Это было единственное, на чем мама настаивала, чтобы я учила до позеленения. Французский язык. И постоянно искала мне мужа. Я даже иногда смеюсь, что теперь мне дорога не в химики, а в переводчицы. Мамочка на мое веселье всегда отвечает мрачным молчанием.

К трем часам дня стол уже был накрыт. Мы с мамой отправились наряжаться, дядя Ваня давно был намыт, начищен, сидел в кресле и сторожил праздничный стол от нашего кота Пончика. Мама подобрала его котенком на улице, ровно, кстати, год назад. Пончиком назвали, потому что маленьким он ел без перестану и быстро потолстел. Но потом так же быстро похудел, а кличка за ним закрепилась.

В честь праздника, я сорвала бирку с новых джинсов с высокой талией и на куче заклепок на животе. Джинсы – мамин мне подарок. А еще черная толстовка с белой надписью на груди. Я очень хотела именно ее, дороговато, но в качестве подарка на восемнадцатилетие мамулечка решила не скупиться. А еще в коридоре у меня стоят новые белые кроссовки – их я надену, когда пойдем гулять после торта. Мама ругается, говорит, не время зимой в кроссовках по улице ходить. Не слышит меня, что они высокие и подойдут не хуже зимних ботинок. И вообще! Я очень хочу сегодня хорошо выглядеть. Именно так! Это же мои восемнадцать лет.

Девчонки прибыли вовремя. Мамины гости тоже. Мне подарили розы, гвоздики и несколько конвертов с деньгами. Это здорово! Смогу потом потратить маме на новое пальто, мне как раз не хватает.

– Лулу! – Катя, моя любимая подружка, вскочила со своего стула, одернула короткое платье, которое надевала на выпускной и громко произнесла речь. – Желаем тебе вырасти и потолстеть! Догоняй нас с Ленкой!

– Ну, нашла, какой тост сказать, – поморщилась моя мама. – Чему вас учили?

Катька моя не смутилась:

– Нина Ивановна, Лульке нашей можно потолстеть, нам с Леной тоже замуж надо выскочить! Правда, Лен?

– Правда! Лулек такая тощая, что ее нос скоро даже из маленького сугроба не найдешь. Упадет с горки, потом лишь по весне отыщем! Моя мама говорит, нельзя в наших краях быть такими худыми.

– Это у вас без проблем получится, замуж выйти, наша стрекоза давно замужем за своими учебниками, – крякнул дядя Ваня и налил себе рюмку водки. Он шипучку не пьет, говорит, этот желтый сироп с пузыриками только для девчонок. – Ну, будем!

– За твое здоровье!

– За здоровье, Лулек! Расти большая!

– С днем рожденья доченька!

Мы чокнулись под оглушительный звон дверного звонка. Сердце ухнуло в пятки, за приоткрытой форточкой каркнула ворона. По неизвестной причине меня накрыл дикий ужас. Даже не страх. Жутко стало настолько, что ладони тут же взмокли. Я все же решила допить содержимое бокала и потом идти открывать дверь, ведь загадала же желание. В те секунды пока пила, на наш подоконник уселась здоровенная, жирная ворона. Она прокаркала несколько раз, глядя прямо… мне в глаза.

Я распахнула дверь, предварительно снова оставив клок волос в подарок коридорному зеркалу. В глазок конечно же не посмотрела – полный дом народа, тем более, в нашу квартиру абы кто не заявляется. На пороге были двое. Упитанная дама, ровесница моей мамы. Она мне напомнила знаменитую телеведущую. На женщине красовалась соболиная шуба в пол, аккуратная прическа и лоб со щеками без единой морщинки. Крупные золотые украшения рассказывали о том, что незнакомка не из нашего города – у нас таких просто нет. Но больше, чем дама, меня заинтересовал человек, который стоял рядом с ней. Если дама выглядела богато, то от него прямо веяло властью и запахом золота. Рослый, подтянутый, в дорогом черном пальто и коричневых кожаных перчатках. Из-под пальто высовывался воротничок рубашки и галстук. Меня бросило в жар – взгляд карих глаз человека воткнул в открывшую дверь нож. Он мельком оценил меня с головы до пяток и, не поздоровавшись, прошел прямо в квартиру. Сделал это настолько резко, что я с перепугу отступила в сторону. В голове промелькнула мысль, что это может быть какой-нибудь владелец квартиры, недовольный работой моей мамы или отчима – больше вариантов быть не может. Женщина поспешила за ним, ее я аналогично пропустила. Она тоже стрельнула в меня глазами, поджала губы, как будто не смотря на всю свою важность, не одобряла поведения спутника. Я закрыла за ними дверь и устремилась в комнату, но уже на подлете вспомнила про ворону, которая так, кстати, и сидела на окне.