Эмилия Грин: Хищник [СИ]

– Я Мия! Угощайся… – маленькая худая ручка протягивает мне огромный фрукт, который кажется вдвое больше её хилой ладошки.

В помещении не слышно ни звука. Все замерли около противоположной стены. Я только что оттолкнул неопрятного толстого мальчишку, который до сих пор неестественно дрыгается на полу, пытаясь выдавить из себя слёзы. Я слышал, как они обсуждали меня. Называли бракованным уродцем.

«Его больше никто не усыновит. Он не подошел. Бракованный»

«С ним что-то не так, раз его вернули назад. Он не понравился. Уродец. Фу. Давайте тоже не будет с ним общаться?!» – шептались в столовке за пару минут до инцидента.

Через несколько дней мне исполнится шесть лет. Я думал, что впервые отмечу свой день рождения в семье, но этому не суждено было случиться. Наверное, я, правда, какой-то не такой. Мне страшно. Я пытаюсь говорить, но не выходит. Только невнятные булькающие звуки. Все ребята смеются. Мне страшно, что теперь уже никто не захочет взять меня в семью.

Лежа на больничной койке, поклялся, что больше ни один человек не причинит мне физическую боль. Душевную – пожалуйста! Сколько угодно! В моей душе и так темно и смрадно, как в преисподней. Чувствую, с каждым днём всё сильнее превращаюсь в звероподобное существо.

Тупой толстяк Виктор громко рассмеялся у меня над ухом и назвал уродцем. Я тут же звезданул ему по животу. Он отлетел и повалился на пол, словно куль с мукой. Тихо завыл, тыкая в меня своим трясущимся жирным пальцем. Все дети испуганно отбежали к стене, а я выкатил глаза и зарычал, подумав про себя: «Вы все будете меня бояться и уважать. Каждый из вас, маленькие ничтожные неудачники! Я лучше сдохну, чем позволю ещё кому-то меня оскорбить. С этой минуты всегда буду бить первым! Научусь защищать себя и близких людей, если когда-то они появятся в моей жизни».

– Я припрятала это яблоко с обеда. Для тебя, Демиан! – смущенная улыбка растягивает рот, открывая моему взору её неестественно крупные передние зубы, разделенные милой щербинкой.

Внимательнее вглядываюсь в образ отважной девчонки: её вьющиеся светлые волосы обрамляют круглое лицо с аккуратным вздернутым носом. Поднимаю взгляд немного выше и вздрагиваю – зеленые глаза с небольшими карими вкраплениями, окруженные серебристо-серой радужкой смотрят совсем не по-детски. Словно она ребенок с взглядом столетнего философа. Ни одна улыбка не спрячет боль, которая уже успела мелькнуть в её широко распахнутом недетском взгляде.

Она меня понимает.

И это красное яблоко – всего лишь предлог. Её собственный способ сказать мне «Успокойся, Демиан, всё еще когда-нибудь будет хорошо. Ведь не может всегда быть так плохо, понимаешь?!»

Толстяк Виктор продолжает скулить и корчиться на полу столовой, когда я беру кудрявую малышку за руку и молча веду за собой.

С того самого дня целый год до моего нового усыновления мы с Мией не расставались.

Я распахнул глаза и, болезненно поморщившись, глубоко затянулся. Последний раз видел её восемнадцать лет назад. Наверняка, встретившись случайно на улице, мы бы даже не узнали друг друга.

За несколько дней до семилетия меня усыновила одна из богатейших семей Франции, которая по какой-то нелепой насмешке судьбы оказалась бездетной. Новых приемных родителей до глубины души тронула моя история, и они решили попробовать вернуть маленькому мальчику с искалеченной судьбой веру в чудо. Поэтому седьмой день рождения я встречал в праздничном красном костюме с дурацкой картонной шапкой на голове в окружении десятков дорогущих подарков и аниматоров. Только, к сожалению, всё это не помогло залатать кровоточащее детское сердце. Нет-нет, кое-где да проступали капли свежей крови.

Я просил новых родителей пригласить на праздник ребят из детдома, хотя бы Мию, но они ответили, что психолог не советует этого делать.

Впился ногтями в мякоть левой ладони, стиснув зубы от боли. Точно знал – с утра обнаружу на руке новые отметины.

«Сука-а… Как же всё это не вовремя. Почему теперь, когда моя жизнь наконец-то обрела хоть какой-то смысл: общий с друзьями бизнес, новый город… Я научился самостоятельно зарабатывать и больше не зависел от денег приемных родителей. Только-только начал всё с чистого листа в Нью-Йорке.»

Но три недели назад случилось непоправимое. От одной мысли об этом меня начинало знобить. Однажды я отомстил монстрам, которые когда-то жестоко обидели, вот только не подозревал, какую неподъемную цену придется за это заплатить.