Мария Акулова - Эффект бабочки [СИ]

— Сказала, что я его изобью.

— Я даже когда пьяная, Имагин, я очень сообразительная. — Глеб фыркнул, но промолчал. — Себя тоже бить будешь?

— Я мог бы, но сейчас проблематично, — мужчина скосил взгляд в сторону пострадавшей левой руки.

— Ну и ладно, — Настя тоже посмотрела на нее, пожалела мужчину, даже погладила. — Я другое еще помню. Тоже из той ночи. Ты меня тогда любить обещал.

— Было дело…

— Но о сроках мы не договаривались.

— И это значит…

— Ты попал, Имагин. Надолго, — Настя запрокинула голову, глядя влюбленными глазами на своего Глебушку.

— Ты тоже, Насть, надолго. — Глеб подмигнул, снова склоняясь к губам, а потом шепнул уже на выдохе. — Жизнь, это ведь долго, Бабочка?

Через восемь с лишним месяцев…

— Ох, Настенька, что-то мы совсем обегемотились… — девушка встала со скамьи, переступая с ноги на ногу. Делать это Настя пыталась максимально аккуратно. Впрочем, в последнее время ее жизнь вообще проходила под знаком «максимальная аккуратность» и «осторожно, Имагин бдит!».

Она много спала, много ела, много гуляла, а вот остального было мало. Коньки — отставить. Танцы — в топку. В университете — сдаем экстерном сессию и до свидания, на работе — уходим в декрет. Имагин включил маниакального папашу, и остановить его не могло ничто, а самое страшное — никто. Пытались вразумить многие, но это не лечится. Сегодня же Настя просто сбежала…

Встала в семь, тихо собралась, доехала до танцевальной школы на такси, поднялась на нужный этаж, посидела в раздевалке, отдыхая, теперь же собиралась зайти в зал…

На одной из полок в гримерной стоял тюбик с мазью, пахнущий так знакомо и так… обидно, но к нему Настя даже не притронулась — сегодня не понадобится.

Аккуратно опустившись уже в зале у зеркала на пол, Настя внимательно посмотрела на себя. После аварии прошло чуть меньше девяти месяцев. Она была глубоко беременна. Даже слишком глубоко, по словам врача, а Глеб, к счастью, полностью здоров. На нем зажило — как на собаке, и хоть рука еще иногда волновала, побаливая, признаваться в этом мужчина не спешил.

Поженились они все же не слишком помпезно, но, как казалось самой Насте, вполне весело. Жалела Настя только об одном — первый их с Глебом танец в свадебной жизни вышел не слишком-то фееричным… Практически стыдоба для танцовщицы, насколько не фееричным, но Имагин пообещал, что как только оправится, обязательно пойдет к ней в ученики и к десятилетнему юбилею свадьбы они сбацают уже что-то приличное. Верилось в это с трудом, но тогда, перетаптываясь с Глебом в центре свадебного зала, ощущая себя женой, а его мужем, Настя думать могла только о том, что танцевать с ним по жизни — лучшее, что только могло случиться с ней.

Жениться они успели еще до Нового года, а сразу после, с позволения врачей, укатили в медовый месяц.

Об этом периоде своей жизни Настя предпочитала вспоминать как можно реже, потому как проведен он был втроем: с мужем… и белым другом.

Зато как она рада была вернуться домой! Тут токсикоз, конечно, не прошел, но в родных стенах и с унитазом брататься как-то легче.

Глеб пошел на работу, сама она попыталась вернуться в школу и на учебу. Попыталась, потому что заполучив даже не приказ врача, а просто намек на то, что стрессов и излишних нагрузок лучше бы избегать, Имагин устроил Насте ту самую сессию экстерном и декрет.

Он ей устроил это, а она ему — скандал.

Но победила все равно дружба… то есть любовь. Было подписано пакт о ненападении. Насти — на мужа, мужа — на личное пространство жены после родов, ну а закреплено все по привычке кровью… в смысле честным словом и поцелуем.

Поднявшись с пола, Настя подошла к станку, оперлась о него руками, глядя в окно.

Зиму они продержались, весну простояли, теперь переживали первое совместное лето, отмечали тысячу и одну годовщину.

В день знакомства Настя даже хотела потащить Глеба в Баттерфляй, но он наотрез отказался. Сказал, что там сейчас опасно — там ведутся военные действия. Амина с новым управляющим, конечно, нашли точки соприкосновения, но очень уж от них искрит. Потому беременной женщине лучше туда не соваться. Да и не беременный Имагин предпочитал обходить заведение стороной. Не то, чтоб кого-то боялся, но жизнью дорожил (ему ведь еще жену любить и ребенка воспитывать), а когда заходил в Баттерфляй в последний раз, в него в прямом смысле попал снаряд.

Целилась Амина, очевидно, в другого человека, а попала в зазевавшегося Имагина. Получив приличную шишку, а потом слезные извинения главной бабочки и управляющего, Глеб решил, что о следующем визите непременно предупредит. Да и особой надобности в визитах не было — Бабочка медленно, но верно раскрывал крылья. Это делало Имагина еще более счастливым, хотя, казалось бы, куда счастливей?