Слава Доронина: Метка Зверя (СИ)

— Тише, Алеша, — мама похлопала меня по спинке. — Ну, ты чего испугался? — спросила она ласково.

Я задрал голову к ее лицу, такой строгой она была нечасто, и эта перемена заставляла меня нервничать.

— Привет, Катерина, — гаркнул мужчина.

От этого голоса я зажмурил глаза и почувствовал, как напряглось тело матери, и она перестала гладить меня по спине. Ее рука застыла на плече и легонько его сжала.

— Ты зачем пришёл, Сергей? — спросила мама, продолжая держать меня.

— Да вот земля слухами полнится, ты говорят, вчера выручку за полгода получила?

— И что? — я прислушивался к голосам, ничего толком не понимая.

— Ну, так, подсоби немного? Я сейчас на мели… Да вон и Алешку с Сашкой пришёл повидать… Не чужие вроде.

Я совсем не помнил отца. Слышал иногда от мамы и бабы Светы, нашей соседки, когда разговор заходил о нашем отце с Сашей, как они говорили будто бы он беспробудно пил.

— Уходи, Сергей! Это ты мне должен денег давать, чтобы детей наших прокормить. Уходи, не иначе в суд подам, что детям дурной пример демонстрируешь, и родительских прав тебя лишат вслед за разводом. Ты уже несколько месяцев не работаешь! — горячо говорила мама. — Посмотри на себя, снова весь грязный, пропитый… — с пренебрежением в голосе продолжала она.

Но я мало что понимал. И хотел, чтобы этот дядя ушел, а мама больше не переживала. А Сашка как назло не возвращался.

— Катерина! — строго говорил басом мужчина, а у меня сердце в груди зашлось быстро-быстро и в ушах зашумело. Сильнее прижавшись к коленям матери, я исподлобья глядел на мужчину.

— Лучше дай денег, знаешь же, что могу… — и я заметил, как он замахнулся и потряс кулаком.

А я заплакал. Этот человек вызывал панический страх и ужас, что он мог побить мою мамочку, причинить ей боль.

Наверное, я был залюбленным ребёнком, очень нежным и ласковым. Но только все это осталось в детстве, потому что в тот день Саша вернулся из магазина, когда меня и мать с проломленным черепом и истекающую кровью этот подонок волочил по тропинке, что вела к проезжей части. Чтобы я не вырывался и не кричал, не создавал лишнего шума, он вдарил меня камнем по голове. Завернул нас с мамой в одеяло, оттащил к дороге и сбросил в кювет, а в полицию сообщил, будто бы видел, как нас сбила машина — черный внедорожник, и скрылась с места.

Шрам на голове у меня практически не виден, зарос волосами, а вот дыра в сердце не затянулась и по сей день.

Тот день перевернул всю мою жизнь с ног на голову и вместо лакомой конфеты преподнес мне такое дерьмо, что даже сейчас, спустя столько времени, я не в состоянии был осознать и принять выходку родного отца, который за бутылку водки убил свою бывшую жену и покалечил собственного ребёнка. Этот поступок с его стороны стал отрезвляющим пинком, закончившим мое детство. Следствие быстро вывело пьяного негодяя на чистую воду. А я почти месяц провел в больнице на грани жизни и смерти. А Саша… Уже будучи взрослым и состоятельным человеком, имея связи и имя, я не один раз пытался найти родного брата. Но все попытки заканчивались ничем. Тот день был последним, когда я провожал его горящими глазами за калитку, предвкушая скорую встречу. И иной раз, вот как сейчас, перед глазами всплывала его улыбка, и как он машет мне рукой и кричит: «Скоро вернусь…»

Сашу усыновили почти сразу, я находился ещё в больнице. А после, как пошел на поправку, меня определили в детский дом. Родственников у нас особо не было, но и среди тех не нашлось желающих взять надо мной опеку. Баба Света, наша соседка, приходила ко мне очень часто, приносила еду, домашние пирожки, одежду, игрушки. Ходила по инстанциям, выпрашивая надо мной опеку. А вскоре она умерла, и я остался совершенно один. Семилетний мальчик, который помнил день, когда потерял близких людей до мельчайших подробностей и забыл о следующих двадцати пяти годах жизни.

Вложив руки в карманы брюк, я стоял у панорамного окна в пол и любовался на город. В начале рабочего дня я заряжался энергией, наблюдая за безумным ритмом, которым жила Москва — это давно стало своеобразным утренним ритуалом. Кондиционеры починили несколько дней назад, и я больше не горел желанием снять с себя неудобный и плотный пиджак. А вот галстук теперь висел дома в шкафу. Он словно стал еще одной неприятной ассоциацией с тем далеким днем из детства. Иногда эти воспоминания доставляли мне много неудобств и причиняли боль.

Раздался звонок. Я подошел к столу, нажал на телефоне зеленую кнопку.