Татьяна Тронина - Изгнание Раи

Тем временем Маша уже вошла в подъезд вслед за какой-то пожилой дамой. Было поздно бежать за ними, – да и смысл?

Рая не хотела присутствовать при первой после долгой разлуки встрече Маши и Богдана. Не хотела стоять перед ним рядом с Машей, пока он переводит взгляд с одной на другую… Возможно, сравнивая их обеих.

Словно выбирая.

Некоторое время Рая колебалась, раздумывая, затем направилась прочь.

Вся эта ситуация казалась ей невозможной, унизительной – именно для нее. Она никак не хотела становиться участницей встречи Богдана и Маши. Ну что она будет делать при этом – улыбаться неловко, слушать объяснения Маши, ловить потерянный взгляд Богдана… Ведь даже Олег в курсе, что этих двоих, Машу и Богдана, связывала когда-то любовь.

И теперь эти двое свободны. Ну а что, разве Богдан не свободен? Он же ни с кем не связан узами брака… Да, у Раи и Богдана вполне серьезные отношения, но они пока не семья…

Рая шла, не понимая, куда она идет и зачем.

В дверь позвонили.

Богдан открыл дверь сразу же, даже забыв поглядеть в «глазок», потому что знал, что с минуты на минуту должна была прийти Рая. В том, что это именно она позвонила, он даже не сомневался.

Распахнул дверь и замер – показалось, будто привидение увидел. На пороге стояла… Маша. Маша Гречихина. Машка…

– Видел бы ты свое лицо сейчас, – добродушно произнесла Маша (это все-таки была она, девушка из его прошлого, никакой не призрак). – Ну да, эмоции бесценны… Мой сюрприз того стоил. Привет, Даня.

– Привет, Маша.

– Что, ты так и оставишь меня на пороге?

– Проходи, только… – Он смешался, потом махнул рукой. Тут уж ничего не поделать, все равно придется объясняться с Раей.

– Ты не один? Ты кого-то ждешь? – настороженно спросила Маша. Богдан помог ей снять пальто. Под черным пальто у Маши было длинное черное платье.

– Как ты нашла меня?

– Да в наше время это не проблема… Дай посмотрю на тебя. – Маша взяла его плечи своими тонкими, словно птичьи лапки, руками, развернула к свету. Жест достаточно бесцеремонный и в то же время какой-то интимный, что ли… Потому что Богдану стало неловко.

Маша и изменилась с годами, и нет. Ее внешность стала более утонченной, изысканной. Очень худенькая, кажется, даже истощенная, огромные глаза. Золото волос. Эльф, а не женщина.

– Ты смешной, – сказала Маша, вглядываясь в Богдана и при этом хмурясь. – Настоящий мужчина. Кажется, даже выше стал, шире в плечах. И эти волосы… – Она провела пальцами по его волосам. – Эта моднючая-премоднючая бородка! А я? Что ты обо мне скажешь?

– Ты как вино – только лучше с годами, – вполне искренне ответил он.

– Так ты ждешь кого-то?

– Да, жду гостей, – неопределенно ответил он. – Ну, ничего страшного, познакомишься. Ты хочешь чаю, кофе? Садись. – Он усадил ее на диван, прикатил с кухни столик с чашками, чайником.

– Я сама… У меня свой метод, свой рецепт чаепития. Ты будешь, да? – Она налила чаю. Пока Маша хозяйничала, Богдан с недоумением наблюдал за ее руками. У него была слабость к женским рукам, он всегда в первую очередь обращал на них внимание.

– Расскажи о себе, Даня.

– Лучше ты о себе расскажи, Маша… Я слышал, мама умерла?

– Да, давно. Ее иногда перепечатывают, книги выходят, мне кое-что платят как наследнице.

– Муж? Дети?

– Муж умер, я вдова, Данечка. У меня сынок, Елистрат, и он… ну, он не очень здоров. Ему шесть, но это славный мальчишка… – Она улыбнулась так, словно собиралась заплакать.

У Богдана сжалось сердце. Инстинктивно он ожидал чего-то подобного. Мама всегда опасалась Маши, говорила, что та – тридцать три несчастья, и от таких людей надо быть подальше. Помнится, в детстве и юности Маша вечно чем-то болела, ломала руки и ноги, у нее носом то и дело шла кровь, она вечно все теряла и сама терялась в череде почти ежедневных неприятностей…

– Ты все там же живешь?

– Ну как сказать… Мама мне в свое время купила квартиру. А ту, в которой мы жили с мамой, пришлось продать.

– Жалко, – вырвалось у Богдана.

– Не то слово. Столько комнат… Если помнишь, ее дедушке дали от Союза писателей где-то в 60-е годы прошлого века. У нас вся семья – писатели, одна я не пойми кто.

– Ты работаешь? – спросил Богдан.

– Нет. Ну какой из меня работник сейчас… – пожала она узкими плечами, отпивая из чашки. – Даня… ты меня вспоминал? – вдруг подняла она голову.

– Да.

– Ты жалеешь, что мы расстались?

– Теперь нет.

– А я все время жалею, каждый день жалею. Почему мы расстались, ты помнишь?