Евгений Крушельницкий - Лики любви

Психологи, как ни странно, связывают стеснительность с излишним себялюбием. То есть человек не допускает ни малейшей возможности оказаться не на привычной высоте: а вдруг подумают, что я глупый, претендую на то, чего недостоин и т. п. Примерно так же смотрят на робость и верующие. Преподобный Амвросий Оптинский, например, усматривал в этом признак тайной гордости, боязни осуждения. И советовал лечить этот смертный грех смирением.

«Скажите, девушки, подружке вашей, что я ночей не сплю, о ней мечтая…» — поёт темпераментный, но робкий итальянец, не решаясь сказать возлюбленной о своих переживаниях. И всё же он действует — хоть и через подружек. Потому что, не сказав вовремя нужных слов, можно поломать сразу две судьбы. Впрочем, сказав не вовремя не то, рискуем получить тот же результат. Банальность? Как видим, не для всех.

Классическая иллюстрация этой разновидности отношений — история знаменитого лейтенанта Шмидта. Ну кто ещё мог, начитавшись Достоевского, спасать падшую женщину самым радикальным способом — женившись на ней? Его женой стала уличная проститутка Домникия Павлова, с которой двадцатилетний офицер познакомился в каком-то ресторане. О том событии Пётр Петрович потом рассказывал так: «Она была моих лет. Жаль мне её стало невыносимо. И я решил спасти. Пошел в банк, у меня там было 12 тысяч, взял эти деньги и всё отдал ей. На другой день, увидев, как много душевной грубости в ней, понял: отдать тут нужно не только деньги, а всего себя. Чтобы вытащить её из трясины, решил жениться…»

Жизнь и на этот раз не пошла по сценарию мечтателя. Невежественная супруга с примитивными запросами не разделяла высоких порывов мужа и не торопилась расставаться с порочными привычками. Многие прежние знакомые прекратили с Петром Петровичем отношения, сочтя его поступок «противоречащим офицерской чести», а расстроенный отец и вовсе умер. Семейная жизнь быстро разладилась, и муж старался проводить на службе как можно больше времени, что супруге было только на руку. Но это не помешало Домникии родить сына, которого назвали Евгением. Вот он-то — единственный настоящий сын лейтенанта Шмидта. В своих воспоминаниях Евгений потом напишет: «Мать моя была настолько ужасна, что приходится поражаться нечеловеческому терпению и воистину ангельской доброте моего отца, вынесшего на своих плечах 17-летнее каторжное ярмо семейного ада».

Отец стал для него моральным авторитетом, и им овладели революционные идеи. В 1905 году 16-летний ученик реального училища находился на восставшем крейсере «Очаков», а после Февральской революции просит у Временного правительства разрешения именоваться не просто Шмидтом, а Шмидтом-Очаковским. Правительство разрешает. Но уже в ноябре 1917-го наступает прозрение: «За что ты погиб, отец! Ужели для того, чтобы сын твой увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, как великая нация сходит с ума, как с каждым днём, как с каждой минутой всё более втаптываются в грязь те идеи, ради которых ты пошёл на Голгофу?»

Евгений ушёл к белым и покинул Крым вместе с последними частями врангелевской армии. Советское правительство не раз предлагало ему вернуться, но сын революционера предпочёл умереть в Париже в полной нищете. В воспоминаниях написал, что у него «совершилась полная переоценка ценностей». Ясно, что о таком сыне власти предпочитали помалкивать, и потому в те сумбурные годы в стране появилось немало самозваных детей лейтенанта Шмидта.

На этом любовные чудачества лейтенанта не кончились. Не будем здесь касаться психиатрической стороны дела (он не раз лечился и даже был списан в запас, и только русско-японская война вернула его в строй: в такие времена медики не слишком придирчивы), а поговорим о романтической, которой занимаются уже не психиатры, а психологи. Согласно их наблюдениям, отличительная черта романтической души — тревожиться и переживать, верить и надеяться, любить и отчаиваться. Это душевно красивый человек, который хочет, чтобы у всех было всё хорошо, но кто и как это сделает, он не знает.

В трудной и опасной ситуации торопится пожертвовать собой. Ему важнее красиво умереть, чем выжидать, уступать. «Человеку так жить нельзя!» — заключает он и выходит из игры. Для него очень характерно чередование необоснованного энтузиазма и неоправданной печали. С возрастом количество энтузиазма уменьшается, его сменяет печаль. Не давайте такому деньги в долг: не отдаст, да ещё и обидится.