Дана Стар - (Не) отец моего малыша [Publisher - SelfPub]

И каким именно образом исцелился, никто не мог найти этому феномену логическое объяснение.

Скорей всего, дело и правда в той моче, что я жрал в Тибете. А может, в женщине? Той самой, что была послана мне судьбой? Проблема не в бракованном члене, а в дурной голове. Что запретила организму дать добро на потомство от того, кого на самом деле искренне не любишь. Подсознательно не принимаешь как свою вторую половинку, как хранительницу домашнего очага. А женишься просто потому, что надо. Что так положено по статусу, что время тикает, а наследников для крупной империи всё нет и нет.

Я их сожрал. Порвал на куски проклятые бумажки и затолкал себе в глотку.

Жрал, рыдал, бил себя кулаком по груди. Выл, словно трусливая скотина, повторяя одно и тоже, одно и тоже:

Кретин! Кретин! Кретин! Кретиииин!

Ты столько зла ей причинил. Ты убил её морально. Ты конченый, конченый идиот! Мразь. Нелюдь. Чудовище.

Нет тебе прощения. Только вечный огонь. В кошмарном аду.

Тот секс на курорте. Много боли. Очень много для девушки у которой я был первым мужчиной. Боль от слов, когда я ранил её снова и снова на работе, когда она пыталась доказать, что Дениска —мой. И, наконец, полный игнор во время беременности, во время первых лет жизни малыша. Уже молчу про тот день, когда кроху украли.

Бляяяяя ***ть!

Я чудовище.

Я действительно самое жуткое и конченное чудовище на всём белом свете.

***

Я не надеюсь, что она меня простит. Это нереально. Я просто хочу загладить свою вину. Я дам ей все, что могу дать. Деньги, недвижимость, беззаботную от финансов жизнь. Ей и нашим детям. Если она меня не простит, я просто уйду. Приму её волю и исчезну, оставшись ни с чем. Я завещаю ей все своё состояние, все свои счета в банке. А сам, просто уйду. Не знаю куда. Не знаю, что буду делать. Жить вообще больше не хочется после всего того, через что я прошел и через что заставил пройти её.

Я попытался поговорить с Лилией, когда её выписали, и я отвёз малышку к себе домой. Но она не приняла моих извинений, сказала, будет лучше если мы навсегда расстанемся. Конечно, она права. Что ж, если я хочу сделать её по-настоящему счастливой – я её просто отпущу. Не буду надоедать скандалами. Но, как бы то ни было… я буду всегда рядом. В тени. Я буду наблюдать за ними. Оберегать. Но так, чтобы они не знали. Да. Это правильно. Пусть будет так.

Я напился до чёртиков и отключился, прямо на полу, как собака, на коврике у входной двери, о который вытирают ноги. Что ж, там мне и место.

Все. Я морально опустошён. Я сломался. Я понял, что я – хуже дерьма.

Поэтому, я решил просто уйти. Оставить всё и всех, и уйти. Оставить Лили все свои деньги, жильё, компанию, в конце концов, пусть она станет новым владельцем и у нее это прекрасно получится. Я верю в свою крошку. Она умница. Не сломалась. Как бы я её не ломал. Добилась невероятных высот, в отличии от меня, зазнавшегося, ленивого у*бка, что полжизни то и делал, что развлекался, транжирил деньги отца, купался в славе и богатстве, задницу лишний раз не оторвал от трона, чтобы попытаться добиться что-то самому.

А Лили молодец. Такие сильные женщины заслуживают бесконечного уважения. Поэтому я уверен, что она будет управлять моей компанией намного лучше меня. А после, ей будут управлять наши дети.

Ну а я… я начну жизнь с нуля. В какой-нибудь сельской глуши. Буду расплачиваться за ошибки прошлого. Ради тебя, Лилия. В наказание за то, что обидел и разорвал твою чистую, светлую душу на куски.

***

Глухая ночь. Ни души в округе. Могильную тишину нарушает бешеный рык урчащего на максимум двигателя. Я гнал по безлюдным улицам, быть может, в последний раз. С рассветом решил бросить тачку на вокзале, купить билет в какую-нибудь глушь и исчезнуть навсегда. Как Большаков. Кирилл Большаков – успешный бизнесмен, завидный холостяк и любимец всех сливок общества. Исчезнуть как он. И остаться никем.

Закидывался виски, выкручивая руль то вправо, то влево на крутых, резких поворотах. И рыдал. Потому что перед глазами видел её лицо. В слезах. Полное боли. Бледное, истощенное. С огромными синяками под глазами. В момент, когда брал её в первый раз. А она хныкала, сопротивлялась, истошно кричала. Этот крик до сих пор резал мой слух. Словно она сидела рядом. И кричала, кричала, кричала. Когда я рвал её плоть изнутри, калечил её нежное сердце глубокими, вечными шрамами, пил её чистое, светлое дыхание, уничтожал её морально.

Потом видел лицо Лилии, когда она прибежала ко мне просить помощи. А я… У меня на уме был один лишь секс. И плевать на проблемы девушки. Плевать на то, что те твари, притворившиеся божьими одуванчиками, едва не убили нашего ребенка, списав малыша на органы.