Ви Киланд: Первое, что я вижу

— Что если я не хочу давать Вам желаемое, мистер Дженнер?

Его светло-голубые глаза потемнели.

— Прежде чем примешь решение, поцелуй меня.

От его слов мое дыхание сбилось, и я заметила, как взгляд мужчины остановился на моих губах. Мое тело предало разум. Застонав, Кеннеди поднял пристальный взгляд к моим глазам и, потянувшись через стол, положил руку мне на шею и притянул ближе к себе. Прежде чем я что-то смогла сообразить, его губы накрыли мои. Жесткого напора с ноткой агрессии хватило, чтобы мои губы раскрылись. Мужчина зарычал и, наклонив голову, углубил поцелуй. Я ощутила, как сердце бешено заколотилось в груди. Кеннеди смягчился и, заканчивая поцелуй, слегка прикусил мою нижнюю губу. Наши лица по-прежнему оставались рядом: нос к носу, дыхание к дыханию.

— Я не хочу никакой лжи, Хоуп. Никогда.

И это то, чего он хочет? Я ожидала немного не этого.

Я смутно осознала, что рядом с открытым ртом стоит официантка. Кашлянув, она вернула нас к реальности. Смущенная чужим вторжением в наш личный мирок, я отпрянула и уселась на место. Кеннеди сделал заказ, получив от большегрудой официантки улыбку. Мой же мозг был не в состоянии воспринимать его слова. Мне нужно прочистить голову и вернуть нашу беседу в русло типичных разговоров на свидании, прежде чем я сделаю что-нибудь глупое.

— Итак, мистер Дженнер, что привело вас в Нью-Йорк? — Уже знакомый румянец окрасил мое лицо. Что в этом мужчине такого, отчего я краснею всякий раз, находясь рядом с ним?

— Бизнес. И пусть мне нравится мысль, что лежа подо мной в спальне, ты зовешь меня мистер Дженнер, сейчас всё же уместнее будет Кеннеди, тебе не кажется?

Он просто не мог сказать этого, да?

— Извините? — Мои брови взметнулись вверх.

Кеннеди наклонился ближе и медленно, с легким намеком на веселость произнес:

— Ты всё правильно услышала, Хоуп. Сейчас Кеннеди, а потом, в будущем, мистер Дженнер.

— Эм… Вы часто приезжаете в город?

Красивое лицо мужчины озарилось ленивой улыбкой, а при виде ямочек на его щеках я забыла, как надо дышать.

— Я здесь сейчас , Хоуп.

На сей раз полногрудая официантка, прервавшая нас разговор, стала для меня спасением. Его улыбка, озарившая губы сразу после нашего поцелуя, предательская реакция моего тела — и я уже не в состоянии поддержать беседу.

Официантка вручила мне большой шоколадный рожок с мороженым, политый красным топингом, и сразу исчезла.

— А где ваш десерт? — Брови мужчины выгнулась, а легкая ухмылка стала более чувственной.

— Мое десерт — наблюдать, как ты ешь мороженое.

В моей голове тут же пронеслось видение, как ужасно я выгляжу, медленно облизывая мороженое. Но решительный взгляд и красивые светлые полные желания глаза Кеннеди говорили о том, что мне стоит отбросить прежнюю Хоуп в сторону и превратиться в новую женщину, которой я так отчаянно хотела стать. Прикрыв глаза, я несколько раз по кругу облизала мороженое и, откусив его, пососала.

— Господи-боже. — Кеннеди, буквально трахая меня глазами, резко схватил мои волосы. — Я так сильно хочу тебя трахнут, что это причиняет мне боль. — Я возбудилась, осознавая, какой контроль имею над этим невероятно привлекательным мужчиной.

Когда я прикончила мороженое, Кеннеди резко встал, бросив пару купюр на стол. Наконец я осознала, насколько раздразнила его, и несколько смутилась. Никогда прежде я так себя не вела, особенно в столь людном месте. Кеннеди схватил меня за руку и быстрыми шагами направился к выходу. Я едва поспевала за ним. На улице его полный желания взгляд сменился каменным выражением лица.

— Я хочу удостовериться, что ты нормально доберешься до дома.

Было довольно рано, и еще пару минут назад мне казалось, что он хочет завершения этого вечера в последнюю очередь, но что-то изменилось. По-прежнему смущенная я старалась высоко держать голову.

— Отсюда я сама могу добраться до дома. Спасибо за десерт, Кеннеди.

— Ты не пойдешь одна. — Его тон не оставлял места для препираний, поэтому я объяснила ему, что живу в пяти кварталах отсюда. Глубоко вздохнув, мужчина взял меня за руку и пошел по направлению к моему дому. Кеннеди находился так близко ко мне, но из-за пропасти между нами казалось, что нас разделяют тысячи километров.

Когда мы добрались до моего четырехэтажного кирпичного дома, поднялись по лестнице и остановились около моей квартиры-студии, располагавшейся на первом этаже, Кеннеди не предпринял ни малейшей попытки напроситься в гости.