Елена Веснина - Неразгаданные тайны

— Ритуля, я к тебе. Разговор по душам есть.

— Что ж вы все в мою душу лезете? — раздраженно бросила Ритка. — Она же не трамвай, не безразмерная. И так все мозги прокомпостировали своими нравоучениями. Шел бы ты домой, Вася, по рельсам да по шпалам.

Она обессиленно привалилась к косяку двери.

— А ты меня, Калашникова, не прогоняй, — обиделся Васька, — я тебе не пес какой.

— Я, пожалуй, пойду, к подружке в соседний подъезд, — тактично предложила консьержка. — Хорошо? А вы тут поворкуйте. Только ты, Василий Иваныч, не бросай пост, пожалуйста, дождись меня.

— Ты играешь с огнем, — сказал Васька, когда консьержка ушла.

— Сильнее, чем меня уже напугали, Вася, тебе не под силу. Хочешь сдать меня? Иди, беги, флаг тебе в руки, дудку в рот. Кричи на весь белый свет о своей тайне.

Ритка уже устала бояться.

— Не о моей тайне, а о твоей тайне, Риточка. Это две большие разницы. Улавливаешь?

— И что дальше? — безразлично поинтересовалась она.

— А то. Я ее храню, храню, упарился. И, заметь, никому ни жу-жу.

— Тебе что, пчеловод-любитель, за это медаль выписать? Памятник поставить? Или по старой таксе: сто грамм и пончик7

— Рита, давай поговорим спокойно.

Трезвость Васьки, конечно, настораживала, но Ритка устала от всех тайн и интриг, и ей было все равно.

— А я спокойно уже не могу. Меня, как волка, со всех сторон обложили. Куда ни кинь, везде — клин.

Риткин мобильник известил о пришедшем сообщении.

— О, видишь, что я говорила? — она достала мобильный и прочла вслух: «Завтра — твой выход. Инструкции — утром по электронной почте». Ты понял, Вася, завтра — мой выход, — с деланной важностью констатировала она.

— Рит, ты что, снова в цирк записалась?

— Хуже, Васенька. Из нормального цирка люди домой уходят, посмеялись — и картошку жареную кушать. А из моего — часто вперед ногами выносят. Одно утешает, в морге, где меня еще помнят, лучшее местечко выделят, по блату. С видом на озеро, а не на цементный завод. Так что, Вася, добивай меня. Разрешаю. — И, дурачась, стала по стойке смирно, словно в ожидании приказа.

Артем заехал в ворота санатория. Возле входа он остановил свой байк и вошел в здание. За столом сидела дежурная — та самая, которая была на смене во время приезда Толика. Артем подошел к ней.

— Вы меня узнаете? — спросил Артем.

Дежурная внимательно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— У вас одно время находилась госпожа Никитина, — напомнил Артем.

— А, Доминика Юрьевна. Помню-помню, вы приезжали ее проведывать. А потом случился такой неприятный инцидент.

— Так точно. Я хочу с вами поговорить.

— Извините, вряд ли я смогу вам помочь. Во-первых, я ничего не знаю, а во-вторых, даже если бы и знала, мы сведений о проживающих не даем.

— Я ее адвокат. Доминика Никитина нуждается в помощи. Поверьте, я не прошу вас нарушить инструкцию. Я ничего не буду спрашивать такого, о чем говорить нельзя. Просто задам пару вопросов.

Дежурная пожала плечами, все еще сомневаясь. В конце концов решилась и отвела Артема в другой конец коридора.

— Когда вы убираете в номерах?. - спросил Артем.

— Когда там нет отдыхающих.

— Как проходит уборка?

— Обыкновенная процедура: пылесос да швабра, смена постельного белья.

— Вы убираете только сверху или в шкафах тоже?

— То есть? Мы личных вещей отдыхающих не касаемся. Вы в чем-то меня подозреваете? — встревожилась дежурная.

— Ни в коем случае. Я всего-навсего хочу выяснить одну деталь. Вспомните, пожалуйста, тот день, когда забирали Никитину. Кто был на смене?

— Я. Я убирала у нее.

— Когда?

— Точно не помню, но это было незадолго до приезда милиции. Может, за час или полчаса.

— Ящики туалетного стола выдвигали?

— Задвигала.

— Как это — задвигали ящики, не понял?

— А просто. Никитина, видно, торопилась, выдвинула ящик, достала, что ей было нужно, да так и оставила. Отдыхающие часто так делают. У некоторых и шкафы целый день нараспашку, еще и барахло на дверцах навешано. Разные люди бывают.

— Вы туда посмотрели, когда задвигали?

— Нет, я с закрытыми глазами убираю, — съязвила дежурная. — Конечно, смотрела! Что я там такого не видела?

— Вспомните, пожалуйста, что там лежало.

— Я и так помню. Практически ничего. Расческа и зеркальце. Да, расческа и зеркальце.

— И ничего больше?

Дежурная отрицательно покачала головой. В ее памяти снова всплыла картина уборки в номере Доминики: вот она подходит к туалетному столику, хочет задвинуть ящик. Заглядывает в него — там всякие незначительные мелочи: заколки, расчески и зеркальце. Она повертела в руках зеркальце и вернула его на место. Задвигает ящик…