Стефани Перкинс: Лола и любовь со вкусом вишни

Макс вежливо улыбается, но его темные брови ползут вверх.

– Так же, как и на прошлой неделе.

– А в группе? – спрашивает Энди. – Не собирается ли какой-нибудь исполнительный продюсер заскочить в пятницу?

Мой бойфренд хмурится. Парень из звукозаписывающей компании все никак не появится. Поэтому Макс меняет тему и рассказывает Энди о предстоящем выходе альбома «Амфетамин». Мы с Натаном в это время обмениваемся гримасами. Естественно, отец будет все отрицать, однако он в очередной раз не нашел ничего, что могло бы опорочить Макса. Не считая возраста, конечно.

Вот она – настоящая причина ненависти родителей к моему бойфренду.

Их бесит то, что мне семнадцать, а Максу уже двадцать два.

Но я твердо верю в то, что возраст не имеет значения. Всего каких-то пять лет, у моих родителей разница и то больше. И тем не менее упоминать об этом абсолютно бесполезно, так же как и о том, что Натану было столько же, когда они с Энди начали встречаться. Это их только подстегивает.

– Может, я и был в его возрасте, но Энди уже исполнилось тридцать, – всегда возражает Натан. – Уже не подросток. И мы оба успели до этого повстречаться с несколькими парнями, так что у нас было достаточно жизненного опыта. Нельзя бросаться в омут с головой. Надо быть осторожной.

Они уже не помнят, каково это – быть юным и влюбленным. Естественно, я бросаюсь в омут с головой. Если речь идет о ком-то вроде Макса, было бы глупо не броситься. Мой бойфренд считает это забавным, ну, что у меня такие строгие родители. В конце концов, разве пара престарелых гомосексуалистов не должна симпатизировать сексуальному и даже немного брутальному парню?

Это так не похоже на правду, что даже обидно.

И не важно, что я примерная дочь. Я не пью, не принимаю наркотиков и даже не выкурила ни одной сигареты. Я не била их машину – я вообще не вожу, так что им не надо оплачивать дорогую страховку, – и у меня есть работа. У меня хорошие отметки в школе. Ну, не считая биологии, но разбираться в строении эмбриона свиньи я отказываюсь категорически. Это принципиально. И еще у меня всего одна дырка в ухе и никакой подводки. До сих пор. Я даже не стесняюсь обнимать родителей на публике.

Кроме тех случаев, когда Натан, собираясь на пробежку, надевает на голову повязку от пота. Ну правда!

Я убираю посуду со стола, надеясь, что так все быстрее закончится. Сегодня Макс ведет меня в одно из моих любимых местечек – японский чайный садик, – а потом забросит на вечернее дежурство. И я очень надеюсь, что, останавливаясь на светофорах, мы проведем незабываемые минуты в его «шевроле-импала» 1964 года выпуска.

Я облокачиваюсь на столешницу, мечтая о машине Макса.

– Я удивлен, что она не нацепила свое кимоно, – заявляет Натан.

– Что? – Ну вот, я снова выпала из реальности, и все тут же заговорили обо мне. Ненавижу это.

– Китайская пижама для японского чайного садика, – добавляет Натан, указывая на мои красные шелковые штаны. – Что подумают люди?

Я не верю в моду. Я верю в костюм. Жизнь слишком коротка, чтобы каждый день быть одним и тем же человеком. Я закатываю глаза, давая знать Максу, что понимаю, как глупо ведут себя мои родители.

– Наша маленькая королева перевоплощений, – улыбается Энди.

– Да, потому что они новые. – Я хватаю его тарелку и выбрасываю остатки еды в миску Бетси.

Глаза собаки округляются, и она в один присест съедает остатки вафель.

Полное имя Бетси – Райская Бетси, несколько лет назад мы забрали ее из «Ветеринарного контроля». Она дворняга, но выглядит в точности как золотистый ретривер, только черного цвета. Я хотела черную собаку, а Энди однажды вырезал статью – он постоянно вырезает статьи – о подростках, которые умирают от передоза, или подхватывают сифилис, или беременеют, а потом их исключают из школы… В общем, в той статье говорилось, что черных собак забирают из приюта в последнюю очередь, что фактически равносильно убийству. Я считаю это настоящим собачьим расизмом. Бетси просто душка.

– Лола, – невозмутимо говорит Энди, – я еще не закончил.

– Тогда возьми другую тарелку, – смеюсь я.

– Лола, – с нажимом произносит Натан, и я даю Энди чистую тарелку.

Если они заметят, что Бетси уже клянчит новую порцию вафель, то, конечно, начнут раздувать из мухи слона. И все это на глазах у Макса.

– Нет! – Я одергиваю собаку.

– Ты с ней уже гуляла сегодня? – спрашивает Натан.

– Еще до того, как я начал готовить, – говорит Энди. – Пора бы выйти еще раз.