Юлия Резник - Притяжение

— Хорошо, — послушно улыбнулась она и, будто бы все уже было решено, прижалась лицом к его животу.

О таком празднике Соня когда-то мечтала. Только она, Амир и Карина. Горящий в камине огонь, сверкающие огни на елке и окутавшее все кругом, подобно снежному одеялу, невесомое умиротворение. Пока Карина и Соня вспоминали прошлое, Амир потихоньку встал из-за стола и подошел к специальному антикварному столику у окна, на котором стоял самый настоящий граммофон. Длинные сильные пальцы скользнули по рядам бесценной коллекции пластинок и замерли на одной. Вытащили осторожно. Запустил механизм, глядя на Соню. Послышались первые аккорды старой песни Элвиса Love me tender. Амир поманил девушку пальцем.

— Из меня сейчас танцор не очень… — забеспокоилась Соня, демонстрируя свои лангеты.

— А я тебя просто покружу…

Это был самый странный танец из всех возможных, но почему-то он тронул Соню до слез. Амир кружил ее, удерживая на руках, бережно прижимая к себе, а она еле сдерживалась от того, чтобы не разрыдаться от переполняющей душу нежности. Когда песня закончилась, он осторожно спустил ее на пол и поцеловал.

Вокруг взорвались салюты, освещая комнату миллионами разноцветных огней. Соня растерянно оглянулась, моргнула:

— А где Карина?

— Моя дочь — умная девочка. Она оставила нас наедине.

— Но ведь Новый год… — слабо запротестовала Соня.

— И мы его отлично встретили. А сейчас, пожалуйста, просто побудь со мной…

Тепло, идущее от камина, не могло соперничать с пылающим огнем его глаз. Соня всхлипнула, одновременно напуганная и завороженная этой стихией.

— Пойдем, маленькая… Пожалуйста, Соня, пойдем!

Поцелуи жалили и обжигали. Едва за ними закрылась дверь, как будто слизанная этим пожаром, куда-то подевалась одежда. Её… а он все так же оставался при полном параде: в шикарной белой рубашке и идеально отглаженных брюках. Необратимое приближалось…

— Помоги мне… — прошептала Соня, в отчаянии дергая пуговицы на его рубашке.

Амир послушно выдернул полы из брюк, вынул ониксовые запонки и куда-то отбросил. Его покрытая короткими волосками грудь жадно вздымалась, а кислород врывался в легкие с едва заметным свистом. Скорее же, небо! Скорей… Его волшебные руки коснулись ее обнаженного тела. Едва притрагиваясь, поднялись вверх — разгоняя по телу волны мурашек. Пальцы немного сжались. Амир прошелся костяшками по ее подрагивающей груди, щекоча напрягшиеся соски. Нежно обхватил их и потянул. С губ Сони слетел нежный всхлип. — Ты все такая же красивая…

— Амир…

— Скажи…

— Я люблю тебя.

Он выпил ее слова. Просто набросился на губы и жадно слизал остаток фразы. Контролируя себя из последних сил, плавно опустил Соню на кровать. Упал рядом на колени, подтянул за попку к краю, устраиваясь между её шикарных ног.

— Амир…

— Скажи… — повторил в бесчисленный раз, не отрывая взгляда, и осторожно погрузил два сложенных пальца внутрь.

— Я люблю тебя…

Сорвался. Впился ртом чуть выше таранящих ее пальцев. Ударил языком:

— Скажи!

— Я люблю тебя…

Влажные пальцы выскользнули наружу, рванули пряжку ремня, расстегнули ширинку, спустили белье. Прислонился изнывающей головкой ко входу.

— Я люблю тебя…

Первый, отчаянный, никого не щадящий толчок. Ее крик. Его стон. Яростные движения таза, жалящие поцелуи, оставляющие следы на коже. Острые зубы на болезненно напряженных сосках. Закручивающаяся спираль времени, отбрасывающая на долгие годы… Свистящий ветер в ушах, неподвластная пониманию скорость, с которой они неслись навстречу неминуемому столкновению двух вселенных, не думая, что будет потом.

Соня закричала, забилась в судорогах, ритмично сжимаясь вокруг его напряженной донельзя плоти.

— Я люблю тебя, — прохрипел Амир, извергаясь внутри нее яростными короткими залпами, — я люблю тебя…

А потом они долго лежали в тишине, единодушно решив, что разговоры сейчас только лишь все испортят. Он водил пальцами по ее все еще подрагивающему животу, размазывая по коже их соки. Касался влажными пальцами тугих сосков. Ярко-розовых и манящих.

— Я много раз представлял тебя кормящей грудью.

— Амир…

— Столько раз представлял… То беременной, знаешь, такой… толстой-толстой, в платье, напоминающем цирковой шатер… То кормящей. Если бы ты знала, как часто я тогда об этом мечтал…

Соня спрятала лицо на его так рано поседевшей макушке. Слишком много всего произошло за последние несколько минут. Она оказалась совсем не готовой ни к его долгожданному признанию в любви, ни ко всем последовавшим за ним признаниям. Сердце рвалось из груди. К его сердцу…