Юлия Резник: Свингеры

— Привет, — натянув на лицо улыбку, пропела я, спрятав за этой маской подползающую к горлу истерику.

— Привет, — Тимур чуть свел брови, как делал обычно, когда был слегка раздосадован.

— Я собираюсь домой. Тебя подкинуть?

Очередная улыбка. Вдох — выдох. Для паники нет причин. Еще ведь ничего не случилось, Катя. Просто дыши.

Тимур нахмурился еще сильнее и резко оторвал задницу от крышки стола. Высокий, статный, красивый. Из той породы, кому возраст только к лицу.

Когда ты стал заглядываться на других, Тим?

Когда тебе меня стало мало?

Вопросы, которые я глотала, отравляли меня изнутри. Я так боялась озвучить их, вы бы знали… И так боялась молчать. Казалось, начни я сейчас говорить, закричу… Устрою истерику, забыв навязываемые социумом правила, которым якобы должна следовать каждая современная женщина, всю эту чушь о женской мудрости, проповедуемой со страниц глянцевых журналов, и… просто сорвусь, как последняя истеричка, коей я никогда не была.

И лишь одна мысль меня утешала… Непоправимое пока не случилось. Тимур все еще мой. Пока только мой.

Как же тяжело, господи!

А эта почему тут? Почему до сих пор не убралась? Неужели не понимает, что нам сейчас не до неё?

Все так же улыбаясь, я повернулась к секретарше и чуть приподняла бровь. Той хватило совести смутиться и затараторить:

— Ну, если я вам, Тимур Бакирович, не нужна, я пойду.

— Конечно, — согласился Тимур. — Продолжим завтра.

Стуча каблуками по начищенному до зеркально блеска паркету, Эллочка скрылась за дверями кабинета и оставила нас с мужем в звенящей неуютной тишине. Обычно я любила помолчать с Тимуром, но с недавних пор все изменилось.

— Что там с Топ-Никель? Контракт наш?

Я виновато скукожилась и покачала головой из стороны в сторону. То, что еще совсем недавно мне казалось проблемой вселенских масштабов, в сравнении с другими назревающими несчастьями виделось совсем иначе.

— Боюсь, что кто-то нас обставил.

— Дерьмо! Я же просил предложить минимальную цену!

— И я предложила, — стараясь не показать, как сильно меня задели слова мужа, спокойно выдала я.

— Если бы это было так, контракт был бы наш.

Тимур был чудовищно несправедлив.

— Я лично считала это коммерческое предложение, Тим. Не сделав ни единой наценки. Клянусь.

— Черт, — Тимур зарылся рукой в темные волосы и пнул ногой ножку стола.

— Кто выиграл тендер?

— Ник-Строй.

— Это еще кто такие? — изумился Алмазов.

— Не знаю. Темная лошадка, но у них все на мази. Похоже, что не новички. Я пробила их по базе налоговой, вроде бы все чинно-благородно.

Я подошла к Тимуру вплотную, разглаживая пальцами собравшиеся между красивых темных бровей складочки. Он напрягся, но моей руки не убрал, принимая ласку не то, чтобы с удовольствием, но все же… принимая. Осмелев, я прижалась отяжелевшей грудью к его, а губами коснулась основания шеи. Даже на каблуках я не доставала выше.

— Кажется, кто-то хотел домой.

— Да… Конечно, — я стушевалась и отступила на шаг.

— Дети с матерью?

— Угу. Нина Львовна отпросилась…

Нина Львовна — это няня. Хорошая женщина, которая в нашей семье появилась лет семь назад, когда вслед за Дамиром родился наш младший сын — Назар.

Так, переговариваясь ни о чем, мы вышли из офиса и спустились в подземный паркинг.

— Я поведу.

— Без проблем, — тут же согласилась. Тимур был из той породы мужчин, для которых работа делилась на «мужскую» и «женскую». Эдакий милый старомодный шовинист. Меня это устраивало. Может быть, я отстала от времени, но мне нравилось, когда мужчина распахивал передо мной дверь, пропускал вперед и оплачивал счет в ресторане. Где-то я вычитала, что самое сексуальное, что может быть — это когда мужчина снимает с тебя ответственность. Мне была близка такая позиция.

Мы выехали из паркинга, когда уже порядком стемнело. И начался дождь. Он усеивал лобовое стекло миллионом бриллиантовых капель и переливался в свете уличных фонарей. В салоне было сыро и довольно прохладно. Несмотря на то, что лето еще не закончилось, осень поспешила вступить в свои права. Я поежилась. Заметив это, Тимур включил обогрев. От его заботы, раньше такой привычной, сейчас мне хотелось плакать. Я закусила губу и отвернулась к окну. Мимо, подхваченные потоком воздуха, пролетали листья каштанов. Пожухшие еще в самом зените лета, к его концу они стали цвета запекшейся крови.

— Ты злишься на меня?

— Что? Нет! Из-за чего мне на тебя злиться?