Юлия Резник - Свингеры

От последней мысли я ухмыльнулась. Не дожидаясь Тима, открыла бутылку, плеснула себе в бокал и кинула на гриль два куска отборной вырезки. К черту диету. Урчание мотора БМВ мужа я услышала, когда мясо покрылось красивой золотистой корочкой. Хлопнула дверь. По дому прокатился звук приближающихся шагов. Я выключила гриль, вытяжку и обернулась к мужу.

— Все же празднуешь?

— Как видишь. — развела руками. Грудь, нескованная бельем, шевельнулась. Тонкое кружево оцарапало соски. Они напряглись и проступили отчетливее. Я облизала губы: — Присоединишься?

Тимур прошел через кухню, тяжело опустился на барный стул и кивнул:

— Конечно.

Я улыбнулась. Поставила перед ним тарелку и, не сдержавшись, коснулась губами шеи.

— Что там у родителей?

— Не знаю, — Тимур сокрушенно покачал головой. — Отец похудел, осунулся… Морщится при ходьбе. А когда спрашиваем, что болит — отвечает, что все нормально.

— А в больнице что сказали?

— Да ничего! Он ведь в обычную попал. А там… кому он нужен. Не захотел обследоваться — они и не настаивали.

— Что думаешь делать? — Я встала у Тима за спиной и принялась растирать его скованные напряжением плечи. Пиджак он скинул сразу, как только вошел.

— Завтра договорюсь с Боголюбовым. Пусть его нормально обследуют.

— Ну, и правильно.

Массаж я закончила поцелуем. А потом уселась напротив Тимура и взялась за приборы. Мясо немного остыло, но меня это совершенно не волновало. Жара мне хватало и так. Он тлел в глазах Алмазова и оставлял на моей коже ожоги. Но было в этом взгляде что-то еще. То, что заставляло меня беспокоиться. Он разлил вино — я пригубила, наблюдая за мужем из-под ресниц.

— У него кровь в моче.

Я сглотнула. Теперь мне стало понятно, почему Алмазов нервничал.

— Это может быть все, что угодно.

— А может быть рак.

— А также цистит и еще куча других болячек. Мы этого не узнаем, пока он не обследуется.

— Дерьмо.

Тимур опрокинул в рот остатки вина и налил еще. Бутылка опустела.

— Пойду еще принесу. А ты пока себя не накручивай, ладно?

Не знаю, насколько нам нужна была сейчас вторая бутылка. Я просто хотела побыть одна, чтобы все хорошенько обдумать. Родители Тимура были родными и для меня. Я тоже переживала о Бакире. Но ко всему прочему, я не могла не думать о том, как это все отразится на Тиме. А то, что отразится — я знала наверняка. Если, конечно, там действительно что-то серьезное.

Когда вернулась в кухню, Тимур стоял у окна. Я оставила бутылку в сторону, подошла к нему со спины и обняла.

— Все будет хорошо, милый. Поверь, все будет хорошо.

— А так и не скажешь. В последнее время у меня такое чувство, что вся моя жизнь катится псу под хвост.

Я ничего не ответила. Лишь сильнее сцепила руки. То, что Тимур заговорил — мне казалось добрым знаком. Раньше он делал вид, что никаких проблем у нас нет. А его онкология… это так. Прорвемся.

Тимур тяжело вздохнул. Чуть сместился и, закинув мне руку на плечи, придвинул к себе. Он выглядел таким несчастным, что мне захотелось, во что бы то ни стало, его порадовать. Не то, чтобы у нас для этого были поводы. Хотя…

— Я не хотела тебе говорить сейчас, потому что еще ничего не решено…

— Да?

— Но, думаю, сейчас нам как никогда нужны хорошие новости. Я все же позвонила Лёне. Ты не поверишь, но мне даже не пришлось ничего ему предлагать! Он сам искал, как с нами связаться.

— Ты… позвонила… Жорину?

Темный взгляд мужа полоснул по мне лезвием.

— Да. Позвонила. Но о работе он заговорил сам.

— Я, кажется, просил тебя этого не делать.

— Да, просил. Но нам нужен этот проект, и я не собираюсь от него отказываться только потому, что ты вдруг вздумал выяснять у кого из вас круче яйца! Черт, я думала, ты обрадуешься. Хоть какая-то хорошая новость за целый день, а ты…

— Меряться письками? Вот как. Думаешь, мне это надо, Катя?

Зрачки Алмазова потемнели, и в них закручивалось что-то страшное, темное. Я еще не видела мужа таким. Отступила на шаг…

— Прости, я не так выразилась, просто…

— Ну, почему же, по-моему, все понятно.

— Что тебе понятно, Тим? — спросила я, старательно подавляя зарождающийся в голосе страх.

Тимур сократил расстояние между нами. Заглянул мне в глаза, пугая закипающей в них черной прорвой. Медленно коснулся моих губ пальцем. Чуть надавил. Мое сердце колотилось, как ненормальное. Кухню освещала лишь подсветка над барной стойкой, остальное пространство комнаты тонуло в интимном полумраке. В нем только я и он… И что-то страшное, разверзающееся прямо сейчас между нами почти зримой пропастью. Которую я надеялась преодолеть. Приоткрыла губы, втягивая палец в рот. Тим тихонько застонал — напряжение, колючей проволокой сковавшее мою душу, чуть спало. Я почувствовала, что ко мне постепенно возвращается контроль над ситуацией, и улыбнулась. Это была ошибка. Влажными от слюны пальцами Тимур прочертил дорожку на шее, собрал в кулак ткань сорочки и с силой ее рванул.