Татьяна Осипцова - Не своя жизнь

Всю обратную дорогу он ругал себя за то, что повелся на Мишкины уговоры. Вот уж воистину: «ступая по грязной дороге, нельзя не выпачкать ног». Все, больше никаких с ним дел, клялся Денис. Появится еще раз – он ему все выскажет! Козел! В настоящий криминал втянул! Перевозка оружия… Зачем оно бандитам – не в воздух же палить?

В голову пришло, что надо сообщить в милицию. Но эту мысль тут же заслонила другая: Мишке тогда точно новый срок светит. И еще одна: бандиты легко вычислят, кто их сдал. Наверняка Неандерталец сообщит, на чьей машине приехал в лес Мишка.

Всю дорогу Денис терзался сомнениями, но, добравшись до своего двора, решил, что лучше забыть об этой истории. Черт с ними, с бандитами, у него своих дел полно. На носу защита диплома, потом поездка в Израиль, а там до свадьбы останется меньше месяца. Он вдруг представил, что Иришке станет известно о его связях с криминальным миром, и покраснел. Нет, об этом он ей никогда не расскажет, ну разве что через много-много лет, когда у них будут взрослые дети, повинится, как по глупости чуть не ввязался в криминал.

С мыслями о любимой он вошел в парадную, направился к почтовым ящикам, и, будто по заказу, обнаружил письмо от нее. Конверт, как всегда, был толстым. Вынув два двойных листка в клеточку, он тут же начал читать.

«Денисик, любимый, знал бы ты, как здесь скучно! То есть, молодежи на пляже полно, но без тебя мне везде пусто. Ужас как надоело!

Объедаюсь абрикосами и персиками, у тети Лены они в этот год уродились как никогда, ветки под тяжестью ломаются. Ем их и чувствую: надоели абрикосы, надоели персики, надоели кромешные южные ночи, когда воздух наэлектризован стрекотом цикад – я уши затыкаю и все равно кожей его ощущаю. Надоело море! Я пересчитала всю гальку на пляже, честно! Сосчитала, сколько кипарисов по дороге от моря до тети Лениного дома. Отчего-то я все считаю и считаю. Наверное, оттого, что хочу приблизить день возвращения. Каждый день, с самого приезда, я зачеркиваю число на календаре, и считаю, сколько осталось. Сегодня – восемнадцать. Но к этому надо прибавить еще десять, ведь когда я вернусь, ты будешь на Красном море. Расскажешь потом, насколько оно красное? Кто это выдумал: Черное море, Красное, Желтое, Белое… А Синего нет! Ведь глупо? Намного лучше звучит: Средиземное, Адриатическое, Эгейское, на худой конец море Лаптевых…»

Денис улыбнулся. Ему никогда не приходило в голову, что на земле не существует Синего моря, только в сказках «самое синее». Он очень любил Иришкины письма, в них всегда было что-нибудь этакое.

«…Здесь стало намного больше абхазов. Они переходят через границу пешком, а на нашей стороне садятся в автобусы. Сейчас у них спокойно, не то что в прошлом году – помнишь, я вернулась на две недели раньше? Говорят, Сухуми разрушен и совсем пустой, а какой чудесный был город! А Гагры? Там снимали «Веселых ребят», ты в курсе? Теперь в Абхазии никакого сезона, никаких отдыхающих. Все курортники на этой стороне. Страшно, когда война… Через два дома от нас абхазы живут, к ним родственники из Сухуми сбежали. Рассказывают такие жуткие вещи! А потом говорят: у вас, в Петербурге, тоже стреляют часто – бандитский город. Представляешь, они думают, будто на каждом шагу у нас бандиты… Ты хоть одного встречал? Я тоже нет. Все эти слухи об организованной преступности, по-моему, сильно преувеличены…»

Не сильно, вздохнул Денис, но лучше Иришке об этом не знать. Дочитывая письмо, он начал подниматься по лестнице, автоматически остановился у своей прежней квартиры, даже ключ из кармана достал, но опомнился и прошел еще четыре марша.

В конце Ириша жаловалась, что несколько дней был шторм, она не ходила к морю, а дома еще скучнее, чем на пляже. Тетя Лена привлекла ее к процессу заготовки варений и консервов. Целыми днями пришлось собирать фрукты и овощи, намывать их. На варку абрикосового варенья Иришка вызвалась сама, не подозревая, что не меньше ее это варенье обожают осы. К счастью, ни одна не успела укусить, еле спаслась от них в доме. Доваривала варенье сама тетя Лена.

«… Вот и все, – заканчивалось письмо. – Больше пока не о чем рассказать. Я ведь говорю, скука смертная. Тебе-то, Денисик, наверное, некогда скучать. Готовишься? Все чертежи сделал? Шестнадцатого буду держать за тебя кулачки… Сразу как защитишься, вышли телеграмму. Мы с тетей Леной это событие обязательно отметим. А пока – пока… Какое смешное слово, правда?

Я тебя целую, любимый мой, много-много раз, ты знаешь, как много… Я истосковалась. Иной раз лягу, закрою глаза и представляю, как птицей лечу через всю страну, быстрее, чем письмо. Когда ты получишь его, останется еще двадцать пять дней до встречи, я подсчитала.