Яна Ясинская - Нелюбовь [litres]

Валера всегда был умный, добрый, надежный. Это именно ему много лет назад в очень тяжелые для них с Диной времена пришла идея сдать комнату постоялице, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Так в их жизни и появилась Карина, которую судьба, мягко говоря, тоже не баловала, хоть девчонка и пыталась сохранять оптимизм. Ее, на тот момент беременную, спустил с лестницы пьяный муж. Ребенка она потеряла, мужа-агрессора – засудила и потом еще долго скрывалась от его мести. Динка с Валерой очень помогли Карине. В каком-то смысле вытащили из петли, вернули веру в людей. Так что Ботаника Карина любила и ценила не многим меньше Динки, но это все равно не мешало ей скептически относиться к парню, периодически подкалывая его.

Положа руку на сердца, брак Динки с Валерой всегда казался Карине абсурдной затеей. Будучи профи в сердечных делах, она скорее охарактеризовала бы эту парочку как брата и сестру, лучших друзей, но уж точно не как страстных любовников. Карине лишь оставалось удивляться, как эти двое сразу после школы смогли «сострогать» ее крестников – двойняшек Петю и Вику. Карину так и подмывало расспросить об этом Динку, но та всегда уходила от этой темы. В душу Карина не лезла. Захочет – расскажет сама, решила однажды она. Но годы шли, а Динка, у которой обычно не было никаких секретов от подруги, так и не приоткрыла перед ней завесу своего прошлого.

– Эй, ты еще здесь?! – голос Динки, доносящийся из мобильного, вывел Карину из задумчивого оцепенения. – У тебя все или еще что-то?

– А! Да! Чуть не забыла! – спохватилась Карина. – Бабуля звонила. Просила напомнить про юбилей. Меня, кстати, тоже пригласила! Что значит не поедешь? Дин, это ненормально! Ты и так у себя дома лет десять не была! Хватит уже им к тебе в гости приезжать, пора и нам в Сибирь наведаться!

Напоминание о родном доме окончательно и бесповоротно испортило Дине настроение. С ее лица исчезла улыбка. Взгляд сразу стал отстраненный, колючий, чужой. В голосе появилась холодная нотка.

– Карин, извини, но это не обсуждается. Я не хочу никуда ехать. У меня на работе дел куча, – попыталась найти отмазку. – Бабуля лучше потом сама приедет в гости, и мы отпразднуем.

Настырная Карина продолжала что-то увещевать по телефону, но Дина ее уже не слушала. Ее холодный рассеянный взгляд на автомате следил за дорогой. Напоминание о доме матери вызывало не самые приятные воспоминания. Дина не знала, как помягче остановить не на шутку разбушевавшуюся любопытную подругу, требующую по телефону «коллективную ссылку» в Сибирь на выходные. Карина давно порывалась познакомиться со всей ее семьей целиком, а не только с ее бабушкой и младшей сестрой Люсей. Но Динка не хотела этого… Вернее сказать, она панически боялась встречи со своим прошлым.

– Карин, ты извини, но это не обсуждается… Я не хочу никуда лететь… Нет, у меня нет никакой ностальгии по дому. Пусть прошлое останется прошлым, – в голосе Дины звучала усталая обреченность. Она была готова согласиться на все, лишь бы поскорее закончить этот болезненный разговор. – Да. Знаю, я неблагодарная дочь. Не ценю, что имею. Карин, давай дома поговорим. Все, пока…

Дина отключила мобильный. От прекрасного настроения не осталось ни следа. Как же она злилась на себя в этот момент. Прошло десять лет. Давно пора было все забыть. Ведь говорят же, время лечит.

Но Динка точно знала, что люди врут. Время ничего не лечит. Оно лишь копит боль и тоску, растягивая ее на долгие годы. Учит улыбаться, когда хочется плакать. А еще заставляет просыпаться по ночам в панической атаке. С горечью осознавая, что уже ничего нельзя вернуть и исправить.

Хотя нет… Она врала сама себе. Само страшное было не это.

А тихое, пугающе четкое осознание того, что… она бы и не стала ничего исправлять. Не смогла бы удержаться от искушения пережить вновь все то, что было.

И за это Дина себя ненавидела и боялась еще больше.

Цените. Каждый день, час, минуту, проведенную с любимым, дорогим тебе человеком. В тот злополучный вечер Тамара поняла это, как никогда.

Было душно, хотя знойное июньское солнце уже почти касалось малинового горизонта. Вместо прохлады летнего вечера – ни ветерка. Даже неспокойный Енисей, раскинувшийся на окраине поселка городского типа, в котором последние два года Тамара жила со своей семьей, не приносил привычной речной свежести.

Казалось, мир настороженно замер в ожидании чего-то, что навсегда изменит прежний благополучный устой многих жизней.