Мария Метлицкая: Почти счастливые женщины [litres]

Как всех жаль! И бедного Леню, и сватов. И детей! И себя… А главное – эту дуру!

Ладно, дома хорошо, можно гулять в роще, кормить с руки белок, вернуться и плюхнуться с журналом в кровать. Ни за кого не отвечать, ни за бестолковых нянь, ни за любимых внуков. Сама себе хозяйка, лентяйка в ближайшей перспективе. А в августе, между прочим, у нее важнейшее мероприятие – полет к Майке! Наконец собралась. Конечно, с любимой подругой. Без нее бы струсила точно. А Виктория по-прежнему легка на подъем – Куба? Пожалуйста! Долгий полет? Да брось! Натреплемся от души, тяпнем по рюмочке и бай-бай! И не заметим, как окажемся в кокосовом раю.

Жить в доме у Майки отказалась:

– Еще чего! Мы, подруга, в том возрасте, когда комфорт самое главное! Зависеть от чьего-то расписания и традиций? Увольте! Слава богу, есть на что быть независимыми.

Аля нервничала по одному поводу – билеты. Вика летала бизнесом или первым, это понятно. Но ей, Алевтине, это было не по карману. Да и такое расстояние. Понятно, что цены дикие. А билеты надо было брать. Решила, что поговорит с Викой завтра. Скажет, что пора оплачивать заказ. Вот и нервничала, зная подругу, чуяла, что будет скандал: та наверняка скажет, что обе полетят бизнесом. И она, Вика, доплатит.

Аля вышла на Трех вокзалах и вспомнила, что дома ничего нет, просто стерильная пустота – ни хлеба, ни яиц, ни консервов. Три недели не была дома. А так хотелось плюхнуться в такси и не тащится в метро. Тем более что субботний вечер, город полупустой, все на дачах и в отпусках: август – это маленькая жизнь для загруженной столицы.

Да и захотелось просто проехаться по центру – говорят, что вечерами все сверкает и переливается. Сто лет не была – она теперь житель окраинный.

Такси было полно, подъезжали они бесперебойно, шурша, как мыши.

Минут через десять выехали на Садовое. Аля попросила водителя остановиться у любого продуктового магазина – обернусь за пару минут! Водитель, красивый и смуглый азиат, усмехнулся:

– Да хоть час, женщина! Мне-то что? Солдат спит, служба идет. Главное, чтобы парковка была.

Аля бросала в тележку все, что попадалось: нарезанный хлеб, фасованный сыр и колбасу, куриные бедра, пакет картошки, лук, пучки зелени, коробку с помидорами, лоток с огурцами, сметану, масло, творог, пару йогуртов. Не удержалась и прихватила коробку с мороженым – любимым, шоколадным, с миндалем. «Ох, побалдею у телика под какую-нибудь фигню!»

Народу в магазине было немного. Работала одна касса, и у нее толпилось человек шесть или семь. Многовато.

Народ возмущался, но делать было нечего – время отпусков, да и вовсе не прайм-тайм, не время закупок.

Сейчас здесь случайные, залетные, вроде Али.

Но очередь застопорилась. Кажется, начался скандал.

Аля прислушалась – точно, скандал. Покупатель спорил с кассиршей. Что там и как, Аля не поняла, да и зачем, но возмущенный народ поддержала:

– Да-да, пригласите менеджера или откройте вторую кассу!

Скандал набирал обороты. Мужчина, стоящий впереди Али, в сердцах бросил пластмассовую корзину с продуктами и, высказав все то, что он думал, от всей широты русской души, вышел прочь. Аля сделала два шага вперед.

Ну хоть так. С тревогой пыталась разглядеть свое такси, но его видно не было.

И вдруг ей показалось, что она слышит знакомый голос. Моментально забыв о такси, Аля вздрогнула, замерла, не решаясь чуть выглянуть, чтобы удостовериться. Ей стало страшно.

Кассирша, возрастная тетка под шестьдесят, тощая, морщинистая, с ярко накрашенными губами, с темными, набрякшими мешками под выпуклыми, светлыми, почти прозрачными глазами, с седыми волосами, забранными в дурацкую гульку с остатками рыжей, почти смытой краски, хриплым, но хорошо поставленным торгашеским голосом хамила покупателю.

Не отрывая глаз, Аля смотрела на нее. На дряблой шее два ряда перламутровых бус. Большой вырез, глубокое декольте.

Опавшая крупная грудь, явно выставленная напоказ. Неопрятный, ободранный маникюр, несколько дешевых колец. Неужели она, Ольга? Нет. Просто похожа. Так не бывает. Так быть не может! Аля внимательно разглядывала кассиршу. Взгляд упал на ее уши. В ушах болтались длинные висючие серьги, утыканные разноцветными, пестрыми камнями – синими, красными, зелеными, желтыми.

Аля, как завороженная, медленно отодвинула от себя тележку с продуктами и, обойдя кассу, пошла к выходу.

У двери она на минуту остановилась, запнулась, но тут же взяла себя в руки и вышла на улицу.