Ашира Хаан - Рождество в Лондоне, Новый Год в Москве [СИ]

– Давно нет, – подал голос Алекс. Он налил себе еще и теперь с мрачным видом наблюдал за нашим построением планов. Или точнее – за Колькиным построением планов, мне оставалось только кивать.

– Ну ничего, сейчас поищем что интересное идет. Билеты мне достанут. На шопинг пойдешь? – повернулся Колька ко мне. – Включать Пикадилли?

– Если только в Маркс и Спенсер, – призналась я. Петров хохотнул.

– Здесь Маркс и Спенсер это про еду, причем не самое дешевое место. За дешевыми шмотками иди в черити-шопы.

– В секонды, что ли? – зря я напомнила, что настолько бедная родственница. Но мой экс-одноклассник вообще не парился.

– Отличные будут каникулы! – Петров обнял меня за плечи и чокнулся бокалом. И добавил с американским акцентом: – Ну, на здоровье?

Я выпила виски, и мне стало тепло и почему-то очень радостно. Рождество в Лондоне!

Остаток вечера был удивительно расслабленным. Мы с Петровым вспоминали какие-то школьные истории и гуглили, что случилось с теми одноклассниками, имена которых еще сохранила наша память. Хуже всего было с одноклассницами – они все массово повыходили замуж и не оставили девичьи фамилии даже на память. Некоторых мы узнавали, заходя в списки друзей уже узнанных одноклассников, но некоторых так и не смогли найти.

Моя школьная любовь – уже серьезная, в седьмом классе, не лапочка Петров! – из байронического героя с пылающим взором и длинными черными волосами превратился в пузатенького лысоватого депутата краевой Думы. Петровская подружка последнего школьного года ударилась в православие и родила семерых. На ее страничке были сплошь розовые мерцающие сердечки и фотографии младенцев.

Признанная красавица класса вышла замуж за египетского аниматора, но вроде бы была счастлива. Зато признанный красавец, герой всех девичьих грез, белокурый богатырь с сияющей улыбкой – десять лет назад умер от передоза. Ни я, ни Колька об этом не слышали и сейчас молча ошеломленно переглянулись и выпили первого попавшегося виски молча и не чокаясь.

Мы пытались втянуть в наши развлечения Алекса, но он сидел молчаливо и загадочно и только пристально следил за нашей болтовней, сверкая глазами каждый раз, когда мы с Колькой оказывались слишком близко.

– Слушай, давно хотела спросить! – я порядочно захмелела и уже сомневалась, что завтра буду способна на экскурсии. – Ты меня во втором классе так подло бросил! Сказал, что мы не можем больше встречаться. Сейчас это разбило бы мне сердце!

Я обвинительно тыкнула пальцем в Петрова. Он только фыркнул:

– А ты кивнула, сказала «Понятно!» и усвистела с Маринкой смородину воровать. Было даже немного обидно, знаешь ли!

– Я должна была плакать?!

– Ну как-то отреагировать. На самом деле я сам был дурак. Мне пацаны сказали, что я слишком молод для серьезных отношений.

– В девять лет? – я не выдержала и расхохоталась. Сначала Колька смотрел на меня, поджав губы, но потом тоже начал хихикать и присоединился.

Алекс у соседнего дивана тоже хмыкнул.

– Жаль, я этого не знал, когда на втором курсе ты мне плакался в жилетку, что никогда-никогда у тебя не будет любимой девушки, что ты полный неудачник и умрешь старым холостяком. Я бы тебе напомнил, как ты отказался от любви всей своей жизни! – Алекс отсалютовал бокалом.

– Ты и так неплохо развлекся тогда, перечисляя всех девиц, у которых накануне сессии внезапно падала Винда и требовалась срочная переустановка.

– А вас за геев не принимали? – я пьяно улыбалась. Было так легко и тепло, как давно не было. – Ходят два симпатичных парня на женском факультете, положением не пользуются, зато друг от друга не отлипают.

– Ты считаешь его симпатичным?

– Ты считаешь меня симпатичным?

Они сказали это в один голос и в мою хмельную голову даже не поместилось понимание, кого я должна считать симпатичным, а кого не очень, поэтому я просто что-то пробормотала – вроде бы «да», но совершенно не уверена. Глаза слипались, мозг устал от переизбытка впечатлений.

– Катя, Катя, вставай, не спи в гостиной, дойди до комнаты, что ли, – тормошил меня Петров.

– Что за предрассудки, – бормотала я и пыталась устроиться на чьем-то теплом плече и спать дальше.

– Отойди, я ее отнесу, – говорил Алекс, а я понимала, что тут что-то не так, но открыть глаза уже не могла.

Меня действительно подхватили на руки, и я честно попыталась проснуться, но у меня не вышло. И тогда я решила, что это сон. Во сне часто бывает, что утыкаешься в твердую мужскую грудь, пока тебя на руках несут в постель. Нежно опускают в нее, целуют в лоб… и кладут руку на грудь, пока другая рука все еще держит за задницу. Это уже чересчур! Я сделала усилие и подняла тяжелые веки и даже начала замахиваться, чтобы дать хаму пощечину, но моя рука провалилась в пустоту.