– Идем, я Дэвида отпущу пока.
Я выбралась из уютного кожаного нутра мерседеса и тут же принялась топтаться как бедная родственница у дверей, пока Петров разговаривал со своим шофером. Наконец и он вышел и с удивленным видом направился ко мне:
– Ты чего не заходишь? Открыто же.
И сам распахнул мне дверь. Я зашла как в музей. Потому что даже по неброским в мелкий цветочек коврам на полу – светлым! В коридоре! – и деревянным панелям на стенах было видно, сколько тут все стоит.
У Петрова запиликал телефон, он чертыхнулся по-английски и ответил. Дальше его язык взял такой лихой темп, что я бы даже подслушать не осилила. А ведь думала, что свободно говорю на английском! Ну и он усвистел куда-то вглубь дома, а я несмело прошла в большую светлую гостиную.
Совершенно непритязательную. Ну стеклянный буфет, ну диван блекло-бирюзового цвета. Ковры опять – восточные, даже не знаю, как Колька после Амурска может без дрожи смотреть на их до боли знакомые узоры. Я вот не могу. Если мне выдать такой дом, я все срою до бетона и сделаю стерильно-белый интерьер. А тут именно то, что было в нашем детстве – ковры, стулья в цветочек, хрустальные люстры, полированные столы. Такое же, но… как бы это сказать – не такое. Как будто настоящее. А то было копией.
Я робко присела на краешек дивана, стащила пуховик и положила рядышком.
Напротив на стене висел огромный телевизор. На низком столике стояла ваза с цветами. На салфеточке! На стенах висели картинки с пасторальными пейзажами. Очень умиротворяющая обстановка, если не думать о стоимости дома.
Из дверей, ведущих вглубь дома появился Петров, стягивающий с шеи галстук, потом распахивающий пиджак.
– Эй! – надеюсь, он не здесь собрался стриптиз устраивать?
– Планы меняются! – объявил он. – Бухаем прямо тут!
– Почему это? – подозрительно спросила я.
– Звонил мой брат в законе, как его по-нашему-то? Свояк? Нет? Не помню. Брат жены, короче. Сказал, что заедет. Я ему рассказал, что тебя встретил, и он тоже попросился присоединиться. Я подумал, чего мы попремся в шумный паб? Посидим тут с вискарем, поболтаем как следует. Алекс нормальный, я вас познакомлю. Он русский хорошо знает.
Русский меня просто добил. Я расхохоталась.
– Он небось решил проследить, чтобы ты его сестре не изменял!
– Я? Изменял? – изумление на лице Петрова было таким искренним, что я тут же успокоилась насчет его развратных намерений. Похоже, он и правда был просто рад мне, без всяких подводных камней. – Оригинальная мысль!
Он еще немного похмыкал и начал расстегивать рубашку.
– Алекс вообще нормальный. Ну то есть псих, но нормальный. Он закончил курс по русской литературе, выучил язык и решил, что теперь должен изучить филологию на языке оригинала. И поступил в МГУ. Сам! На филфак, представь? – Петров скинул рубашку и сел на стул, чтобы снять ботинки. Я сглотнула, глядя на его безупречный пресс, на котором прорисовывалась каждая положенная мышца. Сколько там кубиков должно быть? У него были все!
– А я на филфак пошел, потому что там материна подруга работала, она меня натаскала перед вступительными, я и поступил. Ну еще потому что парень, наверное. Мы там с Алексом были единственными представителями мужского пола.
– Воображаю… – протянула я, не в силах указать Кольке, что вот сейчас он, полуголый, без рубашки, в одних брюках, открывающих эти косые мышцы, уходящие под ремень к паху – это прямо настолько неприлично круто, что кажется жене изменять он будет, хочет или нет…
– Да нет, – отмахнулся Петров. – Ничего особенного. Я ж обычный задрот был, а вот на Алекса охотился не только наш курс, на него охотился весь факультет, включая преподавательниц. Ну ты сейчас его увидишь, а тогда он вообще был сладкий мальчик, да еще и британец. Если б он был беззубым и косым, его бы все равно ловили, в девяностых-то. Подожди, я сейчас!
Он подхватил рубашку, пиджак, галстук и ботинки с носками и опять умотал куда-то. Послышалось гудение. У них тут и лифт есть, что ли? А как же викторианские особняки? И их нетронутая древность?
Снова уселась на диванчик, на этот раз поглубже и сложила руки на коленях. Хотелось бы их помыть, и раз уж мы тут остаемся, может, душ принять, но было как-то неприлично спрашивать.
– Слушай, а ты где остановилась? – Петров появился из очередного, нового, закоулка дома.
Он был в свободных черных штанах и белой футболке, которая обтягивала его грудь достаточно, чтобы я не забывала зрелища восьми кубиков. – Я подумал – тебя потом до гостиницы подбросить? Мы ж ужремся… Мне надо понять, Дэвида насовсем отпускать или пусть дежурит.
Читать дальше