Ашира Хаан - Sex only [СИ]

Ну и что теперь делать?

Я достаю из пакета бархатную коробочку, осторожно открываю ее — внутри серьги. Те самые, с сапфирами. От того, что они не освещены со всех выгодных сторон, бездонный синий цвет, затягивающий в себя как морская глубина, хуже не становится. Наоборот, на фоне пыльных листьев и грязного бока автобуса, сапфиры сверкают как инопланетный артефакт.

Возвращаюсь на свое место ошеломленная и сбитая с толку. Мне есть о чем подумать. Может быть, это ошибка? Перепутали с другой туристкой, которая их купила. Мы, белые, все на одно лицо. Тогда за ними еще приедут, и я верну.

Или это все же… он?

Подарок?

Оплата?

Мой мозг так кипит, что я даже не замечаю обратной дороги.

В конце концов мне приходит в голову дикая мысль, что это попытка переправить через меня наркотики. Или контрабанду?

Но что мне с этим делать? Через границу везти страшно. Наркотиков в такую коробочку много не спрячешь, но вот вариант контрабанды более реален. Просто забыть в отеле при отъезде?

В номере я сначала прячу коробочку в ящик стола — но там могут украсть.

Потом перепрятываю в чемодан — но это значит, что я приняла подарок. В итоге запираю в сейфе и на некоторое время успокаиваюсь.

Стук в дверь номера.

Опять.

Нет, теперь вы меня не проведете. Я прижимаю вновь бешено колотящееся сердце и иду открывать, ожидая увидеть горничную или работников ювелирного завода с извинениями и уверениями в ошибке.

А вижу — его.

Он делает стремительный шаг внутрь, захлопывает за собой дверь ногой, подхватывает меня под бедра, сажает на стол и, глядя своими невозможными сапфировыми глазами, шепчет:

— Я все эти дни думал, какая ты на вкус!

Хвала тебе, боже, за то, что на море я ношу платья!

Он стаскивает с меня белье, раздвигает ноги и жадно присасывается к клитору, так что я не успеваю даже ахнуть. И потом тоже не успеваю, потому что это в голове у меня вертятся глупые мысли про то, что я даже не успела возбудиться, что я так с налету не могу, что стресс не способствует оргазму, а вот между ног уже давно пожар и наводнение одновременно.

И все, что я с этим могу поделать — вцепиться пальцами в седые волосы, уложенные когда-то в безупречную прическу, закрыть глаза и кончить. Примерно пять раз — или шесть — до того момента, когда я начинаю дрожать, а он наконец выпускает меня.

Отстраняется, охватывая взглядом, снимает со стола и переносит на кровать. Я цепляюсь за его шею, вдыхаю запах лайма и дерева, и кажется меня накрывает афтершоками. Ну не может же быть, чтобы я получила шестой или седьмой оргазм просто от запаха? Он отстраняется, стаскивает пиджак, снимает галстук, начинает расстегивать рубашку, не отрывая взгляда от моих раздвинутых ног.

— А где твои очки? — почему-то спрашиваю я. Я помню, у двери он еще был в них, а потом… не помню.

Он усмехается, поднимает уже брошенный на пол пиджак, достает их из кармана и надевает. А рубашку наоборот снимает, вслед за ней брюки, трусы, носки, очень быстро, но четко и аккуратно. И даже не забывает достать презерватив из заднего кармана.

— Подожди! — говорю я, когда он стягивает платье с моего плеча и высвобождает грудь. Его губы замирают в миллиметре от напряженного соска, и я уже жалею, что заговорила. — Как тебя хоть зовут?

Он накрывает сосок горячими губами, и я даже не замечаю отсутствия ответа. Пока язык пляшет по краю ареолы, руки задирают платье, сильно и жарко гладят кожу, пальцы знакомо — о, я успела соскучиться по этому ощущению! — сжимаются на бедрах.

Он берет меня жестоко, жадно, словно стараясь напитаться, наесться после недель голода. А ведь максимум — недели, это если не считать, что после меня он вероятно тоже не скучал. Такие мужчины, которые предусмотрительно везде с собой таскают презервативы, они редко скучают. Особенно в бедных странах, где отельный завтрак после ночи с девушкой — уже отличная плата за секс с красивым иностранцем.

Жгучая ревность смешивается с обжигающим оргазмом — мамочки, я же так никогда не кончаю! Но зализанная до полусмерти, я вся целиком — одна эрогенная зона, и удовольствие прошивает от каждого прикосновения, самого невинного. Что уж говорить о том, как он нанизывает меня на себя, быстро, жестко, стискивая в объятьях и снова не отрывая пронзительного взгляда за очками от моих глаз.

Я обвиваю его руками и ногами, вжимаю в себя, так что он утыкается губами мне в ключицу и тут же пользуется случаем, чтобы пройтись по коже острым языком. Но я подаюсь бедрами вверх, и еще раз, и он глухо стонет куда-то мне в шею, замирая, и я чувствую внутри себя как дергается его член.