Ашира Хаан - Сладкое лето [СИ]

И тут же делает вид, что ничего не было. Чиркает спичками, зажигает эти свечи, поворачивается ко мне:

— Тебе помочь с платьем? — В его темных глазах пляшут огненные язычки.

— Что?

— Ты же хочешь в душ? Помочь с платьем?

Он прав, я не смогу выпутаться из него самостоятельно.

Но…

Я поворачиваюсь спиной, он гладит мою шею, и на кончиках его пальцев — огонь. Он расстегивает крючки, стоя позади меня, и я чувствую, как его дыхание становится все тяжелее и быстрее.

Я и сама дышу глубже и чаще. Хорошо, что платье расходится, выпуская мою грудь на волю, иначе я бы точно упала в обморок, как девица восемнадцатого века в тугом корсете.

Голова и так кружится от запаха свечей и близости Макса.

— Душ, — указывает он, — там.

— А ты не будешь подсматривать? — почему-то спрашиваю я.

— Пока не заслужила, — ухмыляется он.

Я скидываю свою шуршащую упаковку прямо на пол ванной, залезаю под горячую воду, и меня неуклонно начинает тянуть в сон.

Слишком много событий, внимания, работы, празднования, танцев, поцелуев, шампанского… даже зажигательный мужчина, ждущий за дверью, не может меня взбодрить.

Я заворачиваюсь в пушистое белое полотенце, пахнущее весной, и выхожу к нему. Макс еще одет — и это странно. Он щелкает меня по носу и говорит:

— Я быстро.

Может быть, он и вправду быстро, но я только на минуточку ложусь на кровать, и мои глаза закрываются…

…закрываются…

…

…

В толще сна не понять, что происходит.

Мне просто становится очень тепло и хорошо.

…растворяюсь в качающихся волнах горячего моря…

Такое оно плотное и теплое, как было только Мертвое море в Израиле, куда мы ездили с родителями в честь моего поступления.

Последнее лето перед тем, как все разрушилось… Помню, как постепенно, с утра, все сильнее нагревалась плотная маслянистая вода: сначала была просто теплой, потом почти не чувствовалась разницы между кожей и соленым морем, а потом все вокруг превращалось в горячее соленое масло и нигде не было спасения, только бесконечное тепло и плотные волны, лижущие кожу, пока она не становится гладкой-гладкой.

Хочу остаться в этом лете, в этом добром ласкающем тепле, не возвращаться, не погружаться во взрослый мир, с которым я не справилась…

Но волны, сначала оглаживавшие меня со всех сторон, разминавшие кожу на ногах и руках, качающие нежно и уверенно, сильно и ласково, все чаще начинают касаться груди. Это неловко, потому что от их прикосновений твердеют соски, и их наверняка видно через купальник всем окружающим.

Прикрываю грудь ладонями, но волны раскачиваются все сильнее, отталкивают мои руки. И под водой чувствуется движение: меня касаются огромные рыбины, скользящие под тугой пленкой, натянутой на поверхности воды. Откуда они тут? Мертвое море — неспроста мертвое…

Одна из рыбин тычется мне между ног, прямо в глубину, хочет забраться внутрь меня.

Выплываю из сморившего меня сна медленно — в полумрак и тусклый свет свечей. Огоньки спрятались за полупрозрачными темно-красными стенками и светят оттуда неярко и утомленно. Меня гладят сильные руки, твердые пальцы с мозолями на них слегка царапают — и это придает реальность происходящему.

Я давно лежу голая на развернутом полотенце и рядом со мной… Макс.

Я вспомнила.

Незнакомец с правильными вопросами.

Он тоже обнажен, он склоняется надо мной, размазывая по коже горячее кокосовое масло, разминает плечи, обводит по спирали груди, и меня то и дело касается его напряженный покачивающийся член.

А мне-то снилось, что это рыбки!

Макс делает мне массаж, масло стекает по коже и пахнет знойно и томно.

Тропиками, невыносимой густой жарой. Кокосами, океаном, солнцем и ванилью.

Его запах забивает все рецепторы, и я будто плаваю в этом масле в слишком теплой воде, ничего не вижу и не чувствую, кроме красноватых отсветов и умелых сильных рук. Они как будто не знают, что человеческое тело делится на запретные и дозволенные места. Путешествуют, где им вздумается, ни на мгновение не давая мне привыкнуть к происходящему. Только их шершавость не дает мне окончательно соскользнуть в бездумную негу.

Пальцы разминают спину, но не слишком сильно. Переходят ниже — и оглаживают талию, ниже — и попу, еще ниже — и бедра…

Они не делают ничего особенного и касаются интимных мест так же умело, как и к рукам или спине, не выделяя их какими-то особенными движениями. Все решает только моя реакция.

Когда руки касаются внутренней стороны бедра, я вздрагиваю, и дрожь пробегает по всему телу.